Корона с шипами

— Ш-ш-ш, успокойся. Все в порядке. — Райвис поднес палец к ее губам.

Тесса замотала головой, отталкивая его руку:

— Нет, надо вернуться туда.

Райвис выпрямился:

— В пещере был еще кто-то?

— Да... Ав... Аввакус остался там.

Райвис поднялся:

— Сейчас вернусь.

Огонь еще тлел, но дым уже почти выветрился из пещеры, и Райвис быстро нашел тело. Оно лежало среди расплавленных голов сыра в небольшой нише в стене. Лоскут от туники Тессы закрывал лицо человека. Райвис наклонился к нему. Материя лежала неподвижно.

Райвис тяжело вздохнул. Судя по отпечаткам ступней вокруг тела, Тесса изо всех сил старалась спасти беднягу.

Райвис опустился на колени и провел пальцем по одному из следов маленьких босых ног. А она храбрая, эта женщина, с которой его столкнула судьба.

Он вернулся к Аввакусу. Странно было прикоснуться к трупу и ощутить под рукой тепло. Но Райвиса удивила не только его температура: тело старого монаха оказалось твердым, точно каменное. Медленно, размышляя сразу о многом, Райвис вынес останки Аввакуса из пещеры.

Тесса привстала навстречу. Несмотря на его предупреждение, она все-таки открыла глаза. Но закрыла их вновь, увидев выражение лица Райвиса. Он хотел было утешить ее, сказать, что понимает, каково это — потерять того, кого очень, очень хотел спасти. Но, положив тело Аввакуса на груду камней, он ощутил — не только в руках, но и в груди неприятную пустоту. И единственное, что пришло ему в голову — обнять Тессу, прижать к себе и держать как можно крепче.

Так он и сделал.

* * *

Изгард снова набил рот едой. Суди по виду и запаху, это был густой мясной суп с крупой и овощами. Мясо было мелко нарезано и разделено на тончайшие волоконца — точно кто-то остриг волосы и зачем-то бросил их в миску.

Изгард не любил мясо. Его передергивало при мысли, что оно может застрять между зубами. Еще меньше он любил жевать мясо, погружаться в отвратительно-упругую волокнистую массу. Но периодически он принуждал себя съесть немного: король-завоеватель обязан поддерживать хорошую физическую форму.

Эдериус уже доел свою порцию. Само собой, ему подали то же блюдо, что и королю, но двадцатью минутами раньше: на случай если испытатели пищи оплошают и похлебка все же окажется отравлена. Изгард не желал подвергать себя ни малейшему риску.

Разумеется, не хотел он и смерти Эдериуса. Напротив. Из всех, принявших участие в сегодняшней победоносной битве, все остальные были лишь пушечным мясом. Только Эдериус был по-настоящему дорог королю. Старый узорщик провел рядом с ним последние пять лет. Преданность его была неоднократно проверена. Изгард любил старика и отчасти поэтому настаивал, чтобы Эдериус делил с ним трапезу. Если отравитель все же изловчится подсыпать королю яду, пускай Эдериус тоже погибнет. Для Изгарда была непереносима сама мысль, что старый каллиграф может пережить его.

Изгард отставил в сторону оловянную миску.

— Ну как было на поле боя, друг мой? — весело спросил он. — Разве пробежка вместе с гонцами не пошла тебе на пользу? Разве ты не почувствовал, что скинул добрый десяток лет?

С каждым днем Эдериус становился все бледней и слабей. Круги под глазами напоминали синяки. Последние тридцать часов он просидел за письменным столом и, не разгибаясь, не отрываясь ни на минуту, рисовал узоры. Изгард зашел в его палатку примерно полчаса назад, и за все это время старик не проронил ни звука. Он только тряс головой.

— Они все погибли. Я послал их на смерть, — это были первые его слова.

— Нет. Это я послал гонцов выполнить трудную, но необходимую работу: атаковать рейжан при соотношении сил десять к одному и заставить людей Сандора спуститься в долину. Это не означало погибнуть. Если бы не Кэмрон Торнский, многие из них благополучно вернулись бы назад.

Эдериус мрачно усмехнулся:

— Вернулись назад? А для чего? Чтобы умирать медленной мучительной смертью, чтобы кости их пронзали внутренние органы, а корни зубов раздирали десна? — Писец еще сильней затряс головой. — Не воображайте, что я не видел трупы гонцов, не видел, как их выносят из лагеря под покровом ночи. Вы приказали затыкать им рты кляпами, но я все равно слышал вопли своих жертв, и кровь стыла у меня в жилах.

Изгард хотел заговорить, но Эдериус еще не закончил.

— Я их создал. Я собственной рукой нарисовал их, вдохнул в них жизнь и желания. А потом, когда цель была достигнута, бросил на произвол судьбы. С помощью магической силы я породил гонцов. И она же забрала их назад. Они были чудовищами, но это я и мое перо сделали их такими. Я был в ответе за них. А сегодня я послал своих сыновей на смерть.