Корона скифа (сборник)

Анатолий Николаевич Пепеляев был в военной форме, но без погон. Виктор Николаевич был в суконной новенькой тройке, в сером плаще на голове его была мягкая серая шляпа, его пенснец поблескивали на солнышке. Перед выходом из дома он предлагал и своему брату полковнику надеть все штатское, на что Анатолий Николаевич отвечал:

– Я военный, я родину защищал, чего мне прятаться?

Теперь, купив у мальчишки газету, он прислонился к рекламной тумбе и стал вслух читать стихи Устюгова:

ВЕЛИКОМУ МАГУ!

– Ты первый нас позвал к борьбе с Ваалом!

Тобой осмеян золотой телец

Ты добрый друг, Учитель и Отец,

Судьбы слепой ты сбросил покрывало!

И солнце новое над миром встало —

Глухому рабству наступил конец!

Великий Маг, любимейший Мудрец,

Тебе плетем венки на перевале,

Твой дух встал снова над землей —

И новые пути перед зарей

Он указал измученным народам!

Волшебник, ты развеял злой туман!

И пролетариям народов, стран

Открыл могучий, яркий свет свободы.

Дочитав это стихотворение, Анатолий Николаевич сказал Виктору:

– Удивительнейший, этот революционный поэт! Похвалив Маркса, он в этом же номере газеты и на этой же странице отдает должное и Иисусу Христу. Вот послушай:

УТРО РАДОСТИ

Заря сияет с радостных небес,

И медь поет о Светлом воскресенье:

Христос принявший муки, за ученье

Воскрес, во истину воскрес!

Долины, горы, шелестящий лес

Сияют в ярком новом озаренье

И больше нет в душе моей сомнений,

И жизнь прекрасна и полна чудес!

И льется звон на солнечной дороге

От города, оркестр колоколов,

Поющих с радостной тревогой

Зовет забыть кошмары черных снов.

Победный звон у ветхого порога —

И верю снова в Братство и Любовь.

– Оригинал! Оригинал! – похвалил поэта Анатолий Николаевич, выбрасывая газету в мусорную урну. – И как это у него ловко получилось! Всем сестрам – по серьгам. Но ведь господа товарищи граждане большевички, Бога отрицают! Куда же редактор смотрел?

– Я этого не знаю, – отвечал Виктор, но думаю, что вон того извозчика можно подрядить отвезти нас за город. Эй! Кирюшкин! В Аникино!

Извозчик остановил свой экипаж возле тротуара:

– Грязновато еще, дороги не высохли, до Аникина повезу только за двойную плату, и желательно серебром, берем также – Екатеринки, Петровки.

– Ладно! Поняй! Будем тут торговаться! – оборвал его Анатолий Николаевич.

Крылья пролетки предохраняли седоков от грязи. Виктор Николаевич бережно закурил сигару. Светловолосые, голубоглазые братья были сильны и изящны, в них чувствовалась нерастраченная энергия, сила духа.

Проехали березняки, осинники, и смешанный лес сменился хвойным бором. Холмы, увалы, обрывистый берег Томи, нередко спускавшийся к воде скальными выступами. С детства знакомая обоим братьям торжественная картина природы притомья, вызывала особенное волнение. Извозчик сказал:

– Господи! Среди какой красоты живем. И все чего-то людям неймется, то воюют, то враждуют, опомниться бы всем, да покаяться.

– Верно толкуешь Кирюшкин! – похвалил его Виктор Николаевич.

– Святая истина! – подтвердил Анатолий Николаевич.

Ближе к селу Аникину дорога пошла под уклон, тут открылись виды совсем уж фантастические по красоте. Глубокий каньон, на дне которого текла каменистая вертлявая речка Басандайка, весь порос пихтами, елями, кедрами, возле самой речки толпились черемухи, ивняки. Воздух здесь был прозрачен до звонкости. На вершине высокой скалы росла одинокая сосна, на верхних ветвях которой свили гнездо орлы.

К даче Гришина братья прошли по петляющей лесной тропинке. Сам хозяин во дворе разделывал на поленья смолистые кедровые чурбаки.

– Добро пожаловать, дорогие гости! – воскликнул Гришин, отбрасывая топор. – У нас тут кедр старый свалился, так я его раскряжевываю гимнастики ради.