Корона скифа (сборник)

– Истинно так! Да ведь мамка твоя и вправду с офицером тебя нажила. Да только уехал он. Свой животик растущий она как-то утаила от всех на заимке, где вроде бы сердце тайгой лечила. Там тебя и родила, да к нам и подбросила. Потом выдали ее замуж. А родичи жениха все – люди старого закона. После брачной ночи положено женскую рубаху на крыльцо вывешивать. Вывесили – ни одного красного пятнышка. Тут твою мамку и выгнали с позором. Пошла она топиться. А один жульман нырнул да и вытащил Анну Петровну бедняжечку.

Теперь у Бабинцева в услужении. И выпивать велят, и волю их исполнять. Где, говорит, мой сыночек, пусть придет, пусть спасет…

Коля опять вспомнил, как он ходил к купцу Туглакову за деньгами. И тот сказал, что, да, действительно, обменял Колины царские деньги на керенские по курсу. И вручил Зимнему два тяжелых рулона.

– Во! – сказал Туглаков, новые! Чуешь, как краской пахнут? Еще даже неразрезанные. Сам будешь отрезать по надобности твоей.

– Да ходят ли эти деньги? – засомневался тогда Коля. – Почему сменяли не на золото, как говорили?

– Золото народ спрятал. А деньги… Не сомневайся, керенки – самые последние деньги, которые властями выпущены, стало быть, ходят. Иди, трать поскорей. Время дикое.

Коля тут же отнес один рулон керенок Фаддею Герасимовичу, чтобы старик купил себе корову. И попросил старика, чтобы тот отвел его на Войлочную заимку к матери, Анне Петровне.

На заимке их встретили лаем огромные лохматые собаки. Некоторые лаяли из подворотен, а иные – с крыш небольших избушек. Немало собак бегало и по улице. Фаддей Герасимович хотел было подобрать палку побольше размером, но Коля воспротивился:

– Что вы! Это еще хуже! Сожрут вместе с палкой.

– Где здесь дом Бабинцева? – спросил Фаддей Герасимович старушку, сидевшую на лавочке.

– Бабинцева? – переспросила старушка, сунула в рот два пальца и оглушительно свистнула. Тотчас появились два паренька в кепках набекрень, так, что один глаз был закрыт кепкой, а второй едва выглядывал из челки, оба они сплюнули сквозь щели зубные, так, что слюна длинной струйкой почти долетела до пришлых. Парнишки, поплевывая, напевали жалобную песню:

Течет речка вдаль, в урман,

Моет золотишку,

А молоденький жульман

Заработал вышку.

А молоденький жульман

Заработал вышку!

– Вам чего тут надо, фраера задрипанные? – спросил один паренек, второй достал из кармана финский ножик и стал пробовать острие на ногте.

– Я маму, Анну Петровну, видеть хочу, а – она, как мне сказали, в доме Бабинцева живет, – вежливо сказал Коля.

– Мама твоя, бикса [25] , в карты заиграна, а Бабинцев с тебя лапши настрогает!

– Зря вы так. Я маме деньги принес! – сказал Коля, – вот, полный чемодан.

– Деньги? – оживился первый паренек и вынул из кармана финку, – полный чемодан? Ну это нам подфартило…

Оба паренька зашли так, чтобы отрезать пути отхода Коле и Фаддею Герасимовичу.

В этот момент вышел из ограды не кто иной, как Аркашка Папафилов.

– Здравствуй, Аркадий! – поспешил поздороваться Коля, – помоги ты мне с мамкой повидаться. А то тут парнишки какие-то с ножами…

Аркашка сказал парнишкам, чтобы сгинули. Они послушно ушли. Он подошел ближе и сказал:

– Чудак ты, Коля, разве можно лезть в пасть прямо к удаву?

– Но мама сама меня искала, к моему приютскому дядьке приходила. Хочет, чтобы я ее забрал, вдвоем бы зажили. У меня теперь деньги есть…

– Деньги? – встрепенулся Аркашка, – откуда? И ты сказал этим паренькам про это? Сколько у тебя?

Коля рассказал про Туглакова, про керенки…

– Уф-ф, – надул щеки Аркадий, – отлегло! Айда в мою хазу [26] .

Он зашагал к калитке, жестом пригашая следовать за ним. Коля последовал не без робости, но не верилось, что Аркашка, знакомый ему с детства, способен на что-то страшное, ну, шкодник он был, верно, но не более того. И мать видеть очень хотелось.

Они вошли в усадьбу, густо заросшую тополями, ветлой, боярышником, калиной, даже домов за ветвями было не видать. В глубине усадьбы виднелся рубленный из огромных бревен обширный одноэтажный дом. По обеим сторонам крыльца были устроены собачьи будки, такие, что могли бы служить жильем и человеку. Из будок выглядывали громадные цыганские волкодавы.

Аркашка шепнул:

– Не дай бог кому бы то ни было подойти близко к такой собачке. Их Бабинцев со щенячьего возраста обучает носы людям откусывать. Как? Просто. Помощник играет роль чужого. Надевает маску, входит в ворота, металлическая маска покрашена под цвет человечьей кожи, а спереди – вместо носа – гусиная лытка. После такой выучки они любому незнакомцу нос откусят в момент. Ясно? Но мы в дом Бабинцева не пойдем. С начала в мою хавиру [27] заглянем, я тебе кое что покажу, а уж потом пойдем и к мамке твоей, Анне Петровне.

Подошли к малой избушке, Аркашка сунул руку под крыльцо, что-то там дернул и дверь сама собой отворилась:

– Секрет! – подмигнул Аркашка. – Вообще замков не держим, вор у вора не крадет, а чужие люди здесь не ходят.