Корона Весны

Хотелось плакать, но Мари не смела. Не хотела будить Далилу, которая непременно накинется с расспросами, увидев слезы. Тем более, подруга вернулась поздно. Дочь Зимы к тому моменту лежала в постели не меньше часа, уткнувшись носом в стену, и делала вид, что спит. Наверняка, Вилкок до ночи решала свои проблемы. Ведь из-за драки Ноя на нее теперь сыпались шишки со всех сторон. Каждый взрослый во владениях совета считал своим долгом заняться перевоспитанием «легкомысленной» девушки, что выливалось в огромное количество дополнительной работы.

На рассвете, проваливаясь в тяжелый сон, Мари, наконец, приняла решение — признаться бабушке, а опасный разговор с осу отложить до лучших времен. На душе сразу стало чуточку легче. Не зная об Эльмаре, Трент не станет ничего менять в их отношениях. А Майя… Майя, возможно, найдет выход. При условии, конечно, что не позволит эмоциям взять верх над разумом.

Но утром пришлось забыть обо всех планах, ибо, не успела стихийница подняться с постели, разразился страшный скандал. Оказалось, Далила вернулась поздно не из-за работы. А чтобы не встречаться с бодрствующей Мари.

Рыжий ураган налетел, когда Ситэрра села пить утренний чай с молоком.

— И как давно это продолжается? — яростно поинтересовалась Вилкок. Глаза горели грозным огнем, руки уперлись в бока.

— О чем ты? — не сразу поняла Мари, на всякий случай отодвигая чашку — уж слишком грозно выглядела Далила. Того гляди, врукопашную пойдет.

— Об этом, — перед Ситэррой на стол лег оранжевый лист — то самое письмо, которое Трент прислал в больничку с пожеланием выздоровления. — Ты встречаешься с мерзавцем у меня за спиной!

Первым порывом было все отрицать и убеждать Далилу в ошибке. В конце концов, послание Вилкоэ содержало лишь невинные фразы. А то, что оно до сих пор сохранилось, могло быть простой случайностью. Но едва бело-голубые глаза встретились со злыми карими, в душе созрел протест. В самом деле! Сколько можно перед всеми оправдываться и отчитываться?!

— Даже если и так, я не обязана спрашивать у тебя разрешения, — бросила Мари Далиле, а сама почему-то представила Инэя — таким, каким он выглядел накануне. — Это моя жизнь!

Вилкок не ожидала столь скорого признания. Быстро заморгала и попятилась, но почти сразу взяла себя в руки и приступила к новой атаке.

— Дурочка! Думаешь, он всерьез? Он мне мстит — через тебя!

Мари ударила ладонями по столу, и несчастная чашка подпрыгнула, разбрызгивая сладкий напиток.

— Ну и самомнение! Тренту нет до вашего семейства дела. Он сам сказал!

— А ты поверила? — Далила укоризненно покачала головой. — Он отлично умеет притворяться. Отец до сих пор верит, что Трент — «хороший мальчик». Еще и виноватым себя чувствует. Да-да-да, папе пришлось оставить его во Дворце! Но не одного же! А с бабкой и дедом. А заодно и с массой возможностей, которые дарит придворная жизнь! Мой братец не жертва, Мари, а манипулятор!

— А ты ведь действительно в это веришь, — девушка презрительно прищурилась. — Тебе, наверное, так легче жить. Чтобы оправдать неблаговидный поступок родителей. И собственное рождение!

Далила громко ахнула.

— Ты совсем голову потеряла под его «очарованием»! Прислушайся к голосу разума. Хоть на минутку. Мы рядом десять лет. Я хоть раз тебе лгала? Или подводила? Но ты предпочитаешь верить парню, который вот-вот женится на другой! Трент никогда не оставит Принцессу. А тебя подставит! Так, что до конца жизни не отмоешься!

С Мари было достаточно. Чувствуя, как от ярости пылают щеки, она вскочила из-за стола. Далила могла говорить, что угодно. Давить на жалость и совесть. Но дочь Зимы точно знала — та врет. Или пересказывает ложь, которую внушила мать. А еще Мари очень ясно поняла, что больше не может жить у Вилкок. И даже оставаться в ее комнате. Ни секунды. Ни единой!

— Отойди с дороги! — велела стихийница, когда подруга преградила путь. — Убирайся!

А потом… Мари и сама точно не поняла, в какой момент завязалась потасовка. Руки сами поднялись, чтобы оттолкнуть Далилу. Но и Вилкок не собиралась тушеваться, попыталась удержать обезумевшую от ярости подругу, вцепившись в ворот платья. Да так, что тот затрещал. Но сразу отпустила, когда Ситэрра ловко сплела узор заморозки.

— Ты что творишь?! — вскричала Далила, в ужасе рассматривая покрытые льдом ладони. — Разве можно применять погодный дар против друзей?! Сумасшедшая!

Но Мари не стала слушать упреки, а, быть может, и угрозы. Выбежала из дома и припустилась прочь. Неважно куда, главное, чтобы там не оказалось ни людей, ни стихийников. Не удивительно, что ноги сами вынесли на опушку, на которой стихийница по вечерам встречалась с ненаглядным Трентом. В самое прекрасное место во всей Левии. Глотая слезы, девушка уселась на поваленное дерево, рассеянно гладя сухую кору, еще помнящую прикосновения осу.