Корона Весны

— Добрый вечер, ву Саттер, — поздоровалась Мари, передавая Ериде презент от бабушки. У Майи был личный фруктовый сад, семья же Тиссы не владела на новом месте жительства и клочком земли. — Ву Верга просила сказать, что ждет вас с дочерью в выходные к обеду.

— О! — Ерида расплылась в счастливой улыбке. — Передай Майе, что мы непременно будем.

Радость мамы Тиссы понять было нетрудно. Расположение Майи во владениях совета была равнозначна благосклонности Королевы во Дворце. Все знали, если ву Верга кого-то привечает, значит, и остальным следует выражать этому стихийнику всяческое почтение. Мари колоссальное влияние смущало. Она радовалась наличию бабушки, однако та была настолько сильной личностью, что девушка тревожилась. Ей, привыкшей самой принимать решения, было непросто подстраиваться под чужие желания.

Пока влияние Майи проявлялось в мелочах, однако все начинается с малого. Например, бабушке не понравилась прическа Мари. Верга считала распущенные волосы уделом простолюдинок и объяснила, что девушке благородных кровей следует искусно их укладывать. Ситэрра в восторг не пришла, ведь густая развивающаяся шевелюра всегда являлась главным отличием от детей Зимы. Прятать ее было все равно, что скрывать истинную сущность. Раскритиковала Майя и одежду внучки. Мари, как и большинство несовершеннолетних стихийниц, носила юбки длиной до середины голени. Бабушка была уверена, что пятнадцатилетней девице следует переходить на взрослую моду — выбирать платья по щиколотку.

— Да, когда я хожу за грибами, надеваю мужскую одежду, — парировала советница на возражения внучки. — Но это рабочий костюм, и он полностью закрывает ноги.

Мари не стала возмущаться. Не хватало спорить из-за ерунды, едва успели найти друг друга. Молча, выслушивала указания бабушки, но продолжала делать по-своему. В конце концов, приличия внешним видом она не нарушала, а Майя за свою жизнь наплевала на столько правил, что не ей указывать, как кому выглядеть.

Гораздо больше обеспокоило девушку отношение советницы к ее «знакомствам». Бабушке не пришлась по душе дружба Мари с Далилой и Ноем. Прямо она ничего не требовала, но намеков прозвучала множество. Вилкок Майя считала недостойной из-за «несносного» характера, а Ури — из-за родословной. Пожилая женщина недолюбливала его матушку — Морту.

— Те, кто считают лу Ури достопочтенной дамой, глубоко заблуждаются, — проворчала советница, нагнав туману. — Мальчик, конечно, не в ответе за грехи матери, но ему никогда не отмыться.

Зато Тисса была полностью одобрена. Еще бы! Дочь Весны. Родители преданы Весте, отец ради верности ей даже в тюрьму попал. Мари подозревала, что бесконечные знаки внимания, оказываемые бабушкой Саттерам, должны были продемонстрировать, как важно дружить с этой семьей. Ох, наверняка, Майя и Апрелии бесконечно навязывала свою волю. Неудивительно, что та всю жизнь была покорной. Зато, влюбившись и оказавшись загнанной в угол, проявила характер.

Беззаветно улыбаясь Ериде, Мари подумала, что не за горами откровенный разговор с Майей. Придется объяснить, что друзья навсегда останутся ее семьей, нравится это вновь обретенной родственнице или нет. Она — не Апрелия. И если бабушка дорожит их отношениями, следует принять внучку такой, какая есть, а не переделывать под себя.

— Погоди, Мари, — задержала девушку в дверях Ерида. — Для тебя письмо.

В руки лег зеленый конверт. Четвертый за последние недели. Не считая самого первого, полученного в больничке лу Тоби. В письмах Веста передавала информацию, которую стихийнице следовало писать в отчетах для Эллы и Фина — о поведении Майи и других «подозрительных» лиц, включая Саттеров.

Принцесса не ошиблась. Неприятели вышли на Мари через два дня после выздоровления. Девушку навестил Фин. Разговор получился коротким, но насыщенным. Приспешник Королевы удостоверился, что потенциальная шпионка получила ценные указания от Инэя и готова к сотрудничеству. Затем объяснил, чего они с Эллой хотят — получать максимально полные сведения о том, что делает и с кем общается Майя Верга.

— Мы с Ее Величеством предпочли бы не только знать имена собеседников, но и быть в курсе сути разговоров, — дал понять он, изгибая густую бровь.

Мари смотрела в светло-зеленые глаза Фина, на насмешливые губы и старалась подавить гнев. Как же раздражал этот стихийник! Было в нем нечто столь мерзкое, что после пятиминутного общения хотелось весь день просидеть в бане, чтобы как следует отмыться. Будто слизь на коже оставалась, прилипала и не желала отскабливаться. А уж аппетиты у неприятелей оказались вообще непомерными. У Мари было столько забот в качестве наблюдателя, что даже шпионь она за бабушкой взаправду, не успевала бы выведывать и мало-мальски важное.