Корона за холодное серебро

– Мра-а-ачый, – прозвучало донеслось из вялого рта.

– Дед! Ты… Что с тобой?

– Я… не могу…

Голос слабел, и Мрачный приложил ухо к губам старика, чувствуя, как набегают слезы.

– Что, дед? Скажи мне.

Дедушка откашлялся – вязкий, чмокающий звук – и прошептал:

– Я не чувствую ног.

Мрачный медленно сел, вытаращился на деда. Старик не выдержал и расхохотался, и хохотал, пока не закашлялся, а потом посмеялся еще немного.

– Через минуту еще и рук не почувствуешь, – буркнул Мрачный, но тоже заулыбался.

Настало время посмотреть, удастся ли дедушке умереть достойнее, чем спящему за миллион миль от дома. Как будто вторя их мыслям, с фронта прогудел еще один рог.

* * *

– Что за хренью они там занимаются? – произнес Доминго в пространство, но брат Ван оглянулся на своего пассажира и ответил на риторический вопрос:

– Полагаю, объявляют о нашей атаке, полковник Хьортт. – Мерзкое лицо анафемы было так бледно, что проступало даже в черном, как Врата, утреннем мраке.

– Это был наш рог, а не их, – возразил Доминго. – Думаешь, я не знаю разницы? На правом фланге какой-то болван выдает нашу дислокацию!

Протрубил еще один имперский рог, в этот раз на левом фланге, и не успел Доминго изрыгнуть надлежащее ругательство, как задудела треклятая кавалерия в авангарде. Какой смысл подкрадываться под покровом темноты, если трубить всю дорогу в долбаные рога? Неужели Эфрайн привил войскам такую самоуверенную глупость? Если да, то это счастье, что полк избавился от безмозглого командира.

– Возможно, офицеры хотят подготовить мьюранцев к атаке? – предположил брат Ван.

– Какой атаке? Какая может быть атака до того, как мы хоть что-нибудь разглядим… Уфф! – Фургон подбросило на кочке. Кости заныли, желудок свело, и в сочетании с мрачным утром это, казалось, подчеркнуло его слова. – Останови повозку, Ван. Это не достаточно близко, а более чем. Я сказал: «Спусти нас немного», – ты понимаешь, что значит «немного»? При такой скорости к рассвету мы окажемся в долине и врежемся в арьергард, а мне нужно видеть все поле.

– Я бы не дал вам это пропустить, – произнес брат Ван, злокозненно дергая вожжи. – Нет, я хочу, чтобы мы оба увидели все.

Если бы тело Доминго можно было починить одной силой воли, он бы выскочил из своего будуара и засветил кулаком в безгубый рот – и крошил бы деревянные зубы, не обращая внимания на занозы в суставах. Ах если бы… Доминго был на взводе даже больше, чем всегда перед боем. Он уже сожалел о своем решении воспользоваться оружием Черной Папессы, хотя то, что увидел, оказалось обескураживающе заурядной молитвой, исполненной перед его полком. Ведьморожденные священники ходили вдоль рядов, помазывая елеем солдатские лбы. После того как это было сделано и полк двинулся вперед, Доминго спросил Ши, ощутила ли она что-нибудь во время ритуала, и та ответила: «Скуку». Мажь не мажь – на результате сражения это вряд ли скажется. Ван уговаривал Доминго тоже принять метку, но полковник отбрыкался, напомнив святоше его собственные слова: опасность грозит только тем, кто находится на поле боя. А поскольку Доминго не спустится в долину ни единым колесом фургона, нет нужды на склоне жизни обращаться к религии.

– Ударить, не дожидаясь таоанцев, – мудрое решение, – сказал брат Ван, привязывая поводья к фонарной подставке и разминая тощие руки. – Как было бы жаль, если бы полковник Ждун, оправдывая свою фамилию, настояла бы, чтобы мы дождались разрешения от королевы.

– Ждун – демонски хорошая женщина, демонски, – проворчал Доминго, не сильно любивший, когда его мысли, пусть даже очевидные, повторял ведьморожденный. – Я ценю ее достаточно высоко, чтобы не ставить в неудобное положение. А что я тебе говорил насчет сования носа в мою черепушку, брат Ван?

– Хотите узнать секрет? – заговорщицким тоном спросил Ван, разворачиваясь и свешивая ноги со скамьи возницы, так что его пыльные сандалии черкнули по краю выложенного подушками полковничьего гнезда. – Я этого никому не говорил, даже ее всемилости.

– Хм, – произнес Доминго, которому сильно не нравилась чрезмерная фамильярность брата Вана с тех пор, как тот пережил нападение Рогатого Волка, отделавшись парой синяков от рухнувшего на него командирского шатра, а Доминго чуть не рассыпался на куски.

Ван, должно быть, как и всякий раз в эти дни, принял бурчание за согласие.

– Знаете, почему ее всемилость доверила эту миссию мне, и только мне?

Энтузиазм в голосе ведьморожденного настораживал. Но окружающая чернота уступала место серому, а значит, присмотревшись, можно различить телохранителей… Однако, вертя головой и превозмогая мучительные вспышки боли в шее, полковник нигде не увидел шести крепких чисторожденных солдат, которым он приказал заменить двоих погибших при нападении волков. Он был наедине с Ваном на освеженном росой склоне холма – а свет наконец-то возвращался на Звезду.

– Кроме моей преданности Вороненой Цепи и способности провести ритуал, была еще одна причина, по которой меня осчастливили секретным поручением. Угадаете какая?