Корона за холодное серебро

– Я же сказал. – Марото отбросил сигару, хотя в ней еще оставалось предостаточно тубака. Мерзкая, словно вкус его воспоминаний, это была горечь всех незабытых и незабываемых провалов, которые просочились в кончик, отравив аромат: вместо девичьего блеска для губ или крепкого тубака сигара отдавала выдохшимися шершневыми токсинами, струйкой текшими из его распухших губ тем утром после загула.

– Теперь ты понимаешь, почему я скептически отношусь к идее, что демоны могут обладать какими-то реальными сверхъестественными силами? – спросила Пурна.

– Нет, – угрюмо ответил Марото. – Ты даже не спросила, чего я пожелал.

– Если только это не было желанием оказаться настолько сломленным и отчаявшимся, чтобы согласиться на дерьмовую работенку провести презираемых людей через местность, которую ненавидишь, – то я не могу представить, что твой маленький демон подчинился. Ты не похож на человека, который может променять единственное в жизни желание на что-нибудь вроде идеального бутерброда, поэтому вот тебе и доказательство – согласись, что, если бы твое заветное желание исполнили, ты бы не находился сейчас в таком прискорбном положении.

– Я… погоди. – После долгой неуверенности и ужасных сомнений до Марото наконец дошло, чего он, очевидно, пожелал тогда, в той последней ужальне, где терял одним махом недели и, возможно, сократил свою жизнь на годы. Когда он протрезвел достаточно, чтобы осознать, что Крохобор исчез, что он отпустил демона за желание, возможности казались бесконечными и в основном ужасными, если учесть свойство таких желаний каким-то образом оборачиваться злом для тех, кто их выразил. Пришедшее в зрелые годы понимание того, что он освободил демона и не может даже вспомнить зачем, обозначило предел падения и так напугало Марото, что впредь он не прикасался к насекомым.

Теперь же, через полгода воздержания от насекотиков, его осенило, что в наркотическом тумане он, должно быть, просто пожелал освободиться от этой зависимости. Черная Старуха знала, что Марото много раз хотел соскочить, когда совершал неблаговидное деяние, чтобы получить очередную гусеницу, или отходил от ледопчелиного дурмана… и в последний раз он высказал это желание вслух. Видимо, Крохобор услышал его мольбу. Следовало догадаться, что уж никак не железная сила воли позволила ему выйти из той последней ужальни и через пару недель жестких ломок начать жизнь заново.

И что хорошего ему это принесло? Не вернуло ни богатства, потерянного или растранжиренного, ни умерших возлюбленных, ни погубленного достоинства. Он пожелал себе новой жизни, и – сюрприз-сюрприз! – она оказалась такой же дерьмовой, как прежняя, только теперь он понимал это намного лучше. Более того, она может так и тянуться, унылая и ничтожная, тянуться год за годом, вместо того чтобы закончиться безболезненной передозировкой. Вот такое демонское исполнение желаний – ничего особо жестокого: просто дать человеку то, о чем он просит. Почему бы не попробовать каких-нибудь огнекрылок, когда он доведет караван до Катели, и не посмотреть, дал ли ему старый добрый Крохобор способность употреблять насекоту, не подсаживаясь? Это было бы очень и очень неплохо, даже…

– Эй, с тобой все в порядке, Великий Вождь? – спросила Пурна, и Марото тряхнул головой, осознав, что куда-то уплыл. – Я не хотела лезть тебе в душу, – извинилась она.

– Да хотела, но это не важно, – сказал Марото. Это дитя, наверное, балдеет от разговоров со знаменитостью, пусть даже и переживающей дурные времена, но, откровенно говоря, и ему было приятно найти ухо, в которое можно все излить. – Крохобор исполнил мое желание, Пурна, хотя я долго не мог этого осознать. Даже в твоем юном возрасте не стоит сомневаться в чем-либо только потому, что оно целиком не укладывается у тебя в голове. Вот. Демоны реальны. Все, что ты слышала о них, правда. Есть и кое-что еще.

«И если Кобальт вправду жива, если мы найдем ее и остальных, ты увидишь это сама», – чуть не добавил он. Но не добавил. Если рассказать Пурне о своей цели, о своей истинной причине возвращения в караван, то она уж точно взбесится, а кроме того, неохота повторять сплетни, чтобы от высказывания вслух они не сделались ложными. Секрет богов – или демонов – достался ему и только ему. Ну ладно, ему и паломнице, от которой он это услышал, и сестре или тому, от кого она это услышала, и далее по цепочке, но все равно: не стоит считать шкурки не пойманных кошек.