Коронация, или Последний из романов

Обнаружилось, что брошенный клинок достиг цели – человек в маске лежал на спине и вяло перебирал ногами, а из его груди торчала полоска стали, заканчивавшаяся серебряным набалдашником. Теперь стало понятно, откуда у красивого господина взялась шпага – она была спрятана в трости.

Что до возницы, то с ним превосходным образом управился проворный китаец. Прежде чем бандит успел выудить из кармана оружие, азиат высоко подпрыгнул и с разгону ударил противника ногой в подбородок. От толчка сокрушительной силы голова кучера мотнулась назад, да так резко, что не выдержали бы никакие, даже самые наикрепчайшие шейные позвонки. Раскинув руки, возница рухнул навзничь.

К моменту, когда к нам троим присоединилась мадемуазель со своим грозным суком, всё уже было кончено.

Первым делом я помог подняться её высочеству – слава богу, она была совершенно цела, только находилась в понятном ошеломлении.

Потом повернулся к незнакомцу.

– Кто вы, сударь? – спросил я, хотя, конечно, следовало бы сначала поблагодарить его за спасение, кто бы он ни был. – И кто эти люди, что на нас напали?

Ксения Георгиевна исправила мою оплошность. Вот что значит августейшая кровь – даже в этакую минуту, ещё не придя в себя, сделала то, что должно: проявила учтивость и определила свой статус.

– Благодарю вас, – сказала она, внимательно глядя на брюнета с седыми висками. – Вы всех нас спасли. Я – великая княжна Ксения Георгиевна. Мальчик, который был со мной – Мика, великий князь Михаил Георгиевич. А это мои друзья – госпожа Деклик и господин Зюкин.

Незнакомец почтительно поклонился её высочеству, снял цилиндр, который невзирая на все потрясения каким-то чудом удержался на его голове и, запнувшись (вероятно, от понятного стеснения перед лицом августейшей особы) назвал себя:

– Эраст П-петрович Фандорин.

И ничего более не прибавил, из чего можно было заключить, что ни на какой службе господин Фандорин не состоит и является частным лицом.

– А это мой к-камердинер или, быть может, д-дворецкий, не знаю, как правильнее. Его зовут Маса, он японец, – показал Фандорин на драчливого разносчика, и тот, в свою очередь, низко, в пояс, поклонился, да так и остался согнутым.

Итак, получалось, что элегантный господин вовсе не смущён, а просто слегка заикается; что китаец – никакой не китаец; и, наконец, что мы с азиатом в некотором роде собратья по профессии.

– А кто эти люди, Эраст Петрович? – спросила её высочество, боязливо показывая на незадачливых похитителей, лежавших совершенно безо всякого движения.

– Они в обмороке?

Прежде чем ответить, брюнет поочерёдно подошёл к каждому из лежавших, пощупал им шейную артерию и четырежды покачал головой. Последним, кого он проверил подобным образом, был страшный бородач. Фандорин перевернул его на спину, и даже мне, человеку, в подобных делах несведущему, стало ясно, что человек этот мёртв – слишком уж неживым блеском посверкивали его неподвижные глаза. Но Фандорин наклонился над трупом пониже, взял двумя пальцами за бороду и вдруг сильно потянул.

От неожиданности её высочество вскрикнула, да и мне подобное амикошонство со смертью показалось неприличным. Однако длинная чёрная борода легко отделилась от лица и осталась в руке Фандорина.

Я увидел, что багровая физиономия мертвеца изрыта оспинами, а на щеке белеет раздвоенный шрам.

– Это известный варшавский бандит, некто Лех Пендерецкий, по п-прозвищу Близна, что означает «Меченый» или «Шрам», – спокойно, словно представляя хорошего знакомого, объявил Фандорин и добавил как бы про себя. – Так вот в чем тут дело…

– Неужто все эти люди мертвы? – спросил я и вдруг содрогнулся, осознав, в какое ужасное положение из-за этой истории может попасть весь августейший дом.

Если сейчас сюда заглянет кто-нибудь из гуляющих, разразится скандал на весь мир. Подумать только – попытка похищения двоюродной сестры русского царя! Четверо убитых! И ещё какой-то варшавский бандит! Вся торжественность священного коронационного действа будет нарушена!

– Их нужно немедленно убрать в карету! – воскликнул я с несвойственной мне в обычных условиях горячностью. – Не согласится ли ваш дворецкий мне помочь?

Пока мы с японцем сваливали трупы в экипаж, я ужасно нервничал, не застигнет ли нас кто-нибудь за этим малопочтенным занятием. Да и само это дело было для меня не сказать чтобы привычным – мало того, что по моему лицу стекала кровь из разбитого лба и рассечённой губы, но я ещё и запачкал чужой кровью новый прогулочный камзол.

Поэтому я не слышал, о чем беседовали её высочество и Фандорин. Судя по румянцу на её щеках, она, должно быть, снова благодарила этого таинственного господина за спасение.

– Где его высочество? – спросил я мадемуазель, едва отдышавшись. – Теперь можно вести его сюда.

– Я оставила его в … – Она пощёлкала пальцами, вспоминая слово, но так и не вспомнила. – La gloriette. Говохилка? Хазговохка?

– Беседка, – подсказал я. – Идёмте вместе. Его высочество, должно быть, очень напуган.

За кустами открылась довольно широкая лужайка, посередине которой белела деревянная кружевная беседка.