Коронавирус. От вируса к диктатуре

Еще очень важный фрагмент поэмы: «Но стадо (человеческое — В.К.) вновь соберется и вновь покорится, и уже раз навсегда. Тогда мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы. О, мы убедим их наконец не гордиться, ибо ты вознес их и тем научил гордиться; докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать как благодетелей, понесших на себе их грехи пред богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей — всё судя по их послушанию — и они будут нам покоряться с весельем и радостью. Самые мучительные тайны их совести — всё, всё понесут они нам, и мы всё разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны».

Примерно на пятнадцати страницах романа мы читаем монолог Великого инквизитора, в котором он излагает план построения нового мирового порядка. Порядка, в котором человечество превратится в стадо существ, добровольно обменявших свою свободу на «хлеб» и покой. То, что мы сегодня наблюдаем в мире, напоминает проект создания мирового «карантинного» царства, управляемого небольшой горсткой вождей типа Великого инквизитора (конечно, нынешние вожди даже формально не будут иметь никакого отношения к католицизму). Нынешние Великие инквизиторы проявляют трогательную «заботу» о человечестве, пугая его ужасами пандемии. И заталкивая человечество в загон под названием «карантин». Перечитайте небольшую главку «Великий инквизитор», она поможет вам лучше понять подоплеку нынешнего ажиотажа вокруг коронавируса. Нынешние власти проявляют лицемерное радение о человечестве, о его защите от рукотворной и во многом надуманной пандемии. Но, как многие интуитивно чувствуют, такие радения ведут к установлению железной диктатуры. Сначала в рамках отдельных государств. А затем в одночасье национальные суверенитеты исчезнут, пограничные столбы будут демонтированы, и пред нами предстанет одна планетарная тюрьма с разбросанными по всей Земле многочисленными корпусами и палатами, некогда возникшими на почве отдельных государств. Иначе говоря, благими заявлениями о «борьбе с пандемией коронавируса» мостится дорога в мировой концлагерь. А когда мировой концлагерь будет в основном и целом уже построен, начнется последняя страница мировой истории — явление Всемирного инквизитора, которого принято называть «антихристом». Эта страница подробно и ярко (хотя и весьма иносказательно) описана в последней книге Священного Писания — Откровении Иоанна Богослова.

Сон Родиона Раскольникова

Помимо общих размышлений писателя и его героев о будущем человечества, которое завершится созданием мировой тюрьмы, в романе «Преступление и наказание» мы находим один прелюбопытный сюжет, который имеет непосредственное отношение к теме сегодняшнего коронавируса. Речь идет о последнем сне Родиона Раскольникова. Напомню, что в романе имеется несколько сюжетов, которые литературоведы называют «сны Раскольникова» (всего пять снов). Нас в контексте обсуждаемой темы интересует последний сон — на каторге (Эпилог. Часть II). Приведу это фрагмент романа: