Коронавирусные истории

Мария заметила, как на мониторе, подключенном к ИВЛ одной из ее соседок по палате, что-то мигает и как будто искрит. Женщина начинает хватать ртом воздух и дрыгать руками. И тут из ее аппарата вырывается страшный разрывающийся звук и исходит струя черного дыма. Увидев такое в нескольких метрах от себя, Маша сразу смочила простыню водой из бутылки и закрыла нос. Но встать по-прежнему не получалось. Кто-то на ее глазах поднимался и, осознавая, что горит аппарат ИВЛ у соседки, отрывал от себя трубки, не дожидаясь такой же участи. Задыхаясь, они пытались выйти наружу, но из-за дыма и трудностей с дыханием тут же падали на пол. В палату забежали двое пожарных и медсестры. На источник пожара брызнула струя из огнетушителя.

К Маше подошла спасительница в белом халате и что-то ей объясняла, но девушка ничего не могла разобрать, как будто она находилась под водой, а люди на поверхности открывали рты и жестикулировали. Перед носом девушки трясли респиратором, а она смотрела на него, не выражая никаких эмоций. Из ее аппарата ИВЛ вылетела маленькая искра. Медсестра помогала ей надеть средство защиты и продолжала что-то говорить, но у Маши как будто уши заложило. Еще одна искра. Небольшая струйка дыма. Едва заметная.

Рука в белом халате потянулась и выключила аппарат от сети. Наконец, Машу вытащили в коридор. И тут она увидела, что тут уже лежат пациенты со всей больницы. Кто-то был совсем плох и смотрел остекленелыми глазами перед собой. К таким подбегали сотрудники больницы и подсовывали им кислородные маски, хлопали по щекам и проверяли, что никто не задохнулся, так и не очнувшись от глубокого сна. Кашель наполнил здание больницы. Хрипящий, свистящий, переходящий в крик.

Мария видела, как один мужчина встал на месте и стал ловить ртом воздух, как рыба. Вскоре упал без чувств. Еще несколько человек скатывались по стенке, хрипя и открывая рот. На полу валялись брошенные аппараты-убийцы. На них наступали врачи и пожарные.

Погибших в эту ночь закрыли в черные мешки. Мария наблюдала, как их провозят мимо палат в морг. Во рту до сих пор стоял привкус гари, легкие болели, кашель подступал, но от уколов, которыми всех обкололи после случившегося, сил кашлять не было.

Мертвый кофе

Сегодня с фасада кофейни “Живой кофе” сняли вывеску. Проходя мимо, я остановилась, чтобы попрощаться. С этим местом у меня было связано много хороших воспоминаний. Здесь я отмечала пару дней рождения, десятки раз просто коротала тут вечера и, пожалуй, сотни раз – брала кофе с собой навынос. Цены тут были недорогие, а кофе – отменный, да еще и сдобренный фермерским молочком. По желанию посетитель мог добавить в напиток мед, варенье или сироп из малины, брусники, клюквы и смородины, а также кедровые орешки. К горячему кофе подавали блины, сырники и пироги. У входа гостей встречала большая тряпичная матрешка. Стены заведения украшала роспись под “хохлому”. В общем, тут было круто, самобытно и вкусно.

Сначала, больше месяца назад, убрали матрешку со входа. За стойкой в тот день был всего один человек, который продал мне два сырника с брусникой и медовый латте. Раньше в смене было сразу трое, и каждому клиенту они пели частушки. В этот раз молодой грустный парень рассчитал меня, молча отдал заказ и сразу стал натирать стойку антисептиком. Я ушла с ощущением, что мне чего-то не хватило.

Еще через неделю, заглянув сюда снова, я услышала разговор по телефону девушки за стойкой: “Не знаю, что будет дальше. Мы уже с трудом платим аренду. Весь персонал пришлось пока распустить”, – говорила кому-то она. Оказалось, это была сама хозяйка кофейни. Стало нечем платить зарплату сотрудникам, аренду никто снижать не собирался, положенные субсидии не покрывали всех расходов, а только на заказах навынос не удавалось много заработать.

Я с грустью забрала свои пироги. Один заказала с рыбой и рисом, другой с капустой и яйцом, и третий – с вишней. Кофе попросила с клюквенным сиропом. Попивая его на ходу, я добралась до парка и уплетала свежайшие пироги, угощая крошками голубей.

А совсем недавно, проходя мимо любимой кофейни, я почувствовала странный запах. Воняло прокисшим молоком. Дверь оказалась закрытой, и я ушла. Но этот запах преследовал меня еще целый день. Такое ощущение, что заведение просто закрыли и бросили, оставив все продукты внутри портиться.

Неделю назад оттуда выносили какие-то доски, полки. Грохотали на всю улицу и матерились: “Вот, твою мать, тяжелая стойка”, “Этот гребаный стол мне сейчас палец сломает”. Я с ностальгией вспоминала, как в этих стенах кричали: “С днем рождения!” или “Ваш сырник готов!”.

И вот, наконец, в 12 часов дня, в воскресенье, два азиата стянули вывеску с надписью “Живой кофе” и обрушили ее на асфальт. Неподалеку была лужа с окурками, и вывеска на одну треть погрузилась в эту жижу. Со всех витрин убрали расписание, меню, приглашение войти и попробовать новинки.