Коронка в пиках до валета. Каторга

Прошли несколько островов. В трубу были ясно видны пальмовые рощи, песчаные дюны, блестевшие на солнце, пена морского прибоя, а дальше, в глубине островов, как далекий мираж, синели хребты далеких гор.

Соломоновы острова

Остановились недалеко от большого острова, бросили якорь в глубоком заливе. Подошли так близко, что берег был виден невооруженным глазом. Видно было какое-то селение на берегу и как будто устье реки, впадающей в океан. Эта река и привлекла особенное внимание командира — можно было набрать пресной воды.

Как только остановились, так пахнуло с берега, как из парфюмерного магазина, сладким пряным ароматом душистых трав, тропических цветов и деревьев…

По приказу командира на два вельбота погрузили пустые бочки и посадили десятка два матросов. Под командой Ильи вельботы направились к берегу. Туземцы столпились как раз у устья реки. На «Диане» все напряженно следили за всем, что происходило на острове.

Вельботы подошли к реке. Туземцы угрожающе махали копьями — видимо запрещали продвигаться далее. Илья попробовал воду. У моря она оказалась илистой, и к тому же с большой примесью морской воды.

— Придется, братцы, подняться выше по реке, — сказал Илья, — здесь вода ни к черту!

— Есть, ваше благородие, — отвечал боцман. — Да пройдем ли? Не сесть бы на мель? Особливо как взад с грузом пойдем.

— Попробуем, — сказал Илья.

Вельботы осторожно вошли в устье реки и пошли вверх по течению.

Туземцы с обоих берегов жадно следили за каждым движением плывших по реке. Поняв, что вельботы идут вверх по реке, они заорали что-то радостное и перестали угрожать копьями.

Вельботы вошли в лес. По обоим берегам реки он стоял темной стеной. Вошли, словно в погреб, темный и душный. Запахло гнилью, болотом, но не северным, а горячим, едко-ароматным болотом тропиков.

— Неладно, ваше благородие. Здесь в лесу эти черти могут нас голыми руками взять, — проворчал боцман Гогуля.

— Ваше благородие… эво родничок! — крикнул с другого вельбота Федорчук, — верно, вода сладкая!

Действительно, на левом берегу из леса в реку несся поток пенящейся воды… Вельботы подошли к нему вплотную. Десять матросов Илья высадил на берег и расставил цепью вокруг, вельботы поставил рядом и за бочками спрятал еще десяток матросов — следить за правым берегом. Гребцы стали наполнять бочки водой.

Через несколько мгновений лес наполнился таинственными шорохами. Еще мгновение, — и из лесной чащи в матросов полетели стрелы и копья. Хуже всего пришлось тем, кто были в цепи. Они не видели своих врагов, скрытых в лесной чаще. От стрел приходилось прятаться за стволы деревьев.

Илья приказал стрелять. Звуки выстрелов долетели до «Дианы». Там началась тревога, и минуты через две-три от борта уже отваливал на шлюпках десант человек в сто. А еще через минуту-другую борт «Дианы», обращенный к берегу, вдруг окутался клубами белого дыма, по борту сверкнули огни, и тихий залив задрожал от пушечного залпа: «Диана» обстреливала убогую деревню туземцев. Некоторые хижины запылали…

Барон фон Фрейшютц рвался карать и мстить… Он упросил командира дать ему матросов, чтобы разнести дотла деревню. Командир согласился, и барон понесся на катере к берегу.

Между тем десант высадился и побежал к лесу, но лес оказался болотистый, дорог в нем не было. Сразу стали увязать в вонючую трясину. Кроме того, продираться сквозь чащу не было возможности, — тем более, что из кустов летели стрелы, дротики, копья, с деревьев падали кокосовые орехи, а сам враг оставался невидим.

— Держись берега! — крикнул старший офицер.

С великим трудом добрался десант до вельботов. Началось сражение с невидимым врагом. К счастью, обстрел деревни с «Дианы» отвлек значительную часть туземцев — побежали спасать жен и детей… Напоролись на барона с его командой… Стремительного нападения разъяренных туземцев барон не ожидал, — пришлось ему «отступать в порядке» к шлюпкам (попросту: лупить во все лопатки). Барон отошел на шлюпках от берега, но ждал дальнейших событий. Между тем пожар делал свое дело. Почти вся деревня пылала. Туземцы убегали из деревни толпами в лесную чащу. Убедившись, что деревня опустела, барон опять вошел в нее со своим отрядом. Собственноручно пристрелил он какого-то полупомешанного старика и ворвался в одну хижину, которая еще не пострадала от огня.

— Donner wetter! — воскликнул барон и отшатнулся. В хижине оказался склад высушенных прокопченных человеческих голов! Одни из них стояли в ряд на полках, другие тихо качались на веревках, привязанные к потолку.

— Kolossal! — продолжал изумляться барон.

Потом, победив отвращение, он стал всматриваться в эти ужасные вялые, почерневшие головы и убедился, что между ними немало европейских голов.