Коронная башня

Дрожа и кривясь, Ройс забрался повыше. Мышцы онемели, в животе горело, каждое движение причиняло боль. Он чувствовал себя хуже, чем раньше. Ничего удивительного, ведь он провел ночь в холодной луже. Сейчас ему было тяжело даже поднять руки.

– Ты слышишь колокола? – спросил Адриан.

– Да.

– Это не могут быть только колокола Эрванона.

– Нет.

– Может, у них здесь религиозный праздник?

– Не-а.

– Это плохо. – Адриан повертел головой из стороны в сторону, всматриваясь в дождь.

С прилипшими к голове волосами, мертвенно-бледным лицом и потухшим взглядом, он выглядел побежденным. Ройс знал, что означает этот взгляд; не раз видел такие глаза – чуть ли не каждый день видел на улицах города, где прошло его детство. Они напоминали окна домов на улице Вестника после болезни.

В Ратибор, где вырос Ройс, каждый год приходила лихорадка. Обычно это случалось зимой, но однажды, когда Ройс был маленьким, болезнь вторглась в город в середине лета. Такого раньше никогда не случалось, и люди сочли это дурным предзнаменованием. Все знали, что это плохо, но никто не понял насколько. Улица Вестника была довольно приятным местом, одним из немногих в Ратиборе. Ройсу нравилось там гулять, когда его что-то тревожило. Когда становилось совсем невмоготу, вид красивых домов успокаивал его, можно было просто помечтать. Тем летом дома выглядели по-другому. В городе царили жара и сушь. В такое время окна обычно распахивали настежь, чтобы впустить хоть какой-то ветерок, но тогда все они были наглухо закрыты и занавешены. Светлое кружево за грязным стеклом приобрело особенный оттенок серого – лишенный жизни цвет безнадежности, цвет унылой пустоты, которая наступает, когда у человека есть время, чтобы с головой окунуться в кошмар трагедии. Глаза Адриана напоминали окна домов на улице Вестников: тот же цвет, та же отстраненная пустота, то же выражение капитуляции.

– Как твой бок? – В голосе Адриана звучали нотки сомнения и страха.

– Немного лучше, чем вчера, – солгал Ройс, сам не зная зачем. Что бы это изменило? – Так что, ягоды съедобные?

После минутного молчания, словно требовалось столько времени, чтобы услышать слова Ройса, Адриан повернул голову к кустам, потом медленно, будто старик, встал, и Ройс услышал резкий вдох, когда тот наступил на левую ногу. Подойдя к кустам, он остановился, словно забыл, что надо делать.

Ройс наблюдал за ним. Если Адриан сломается, то это произойдет сейчас. Пережив худшее, Ройс знал, что выжить можно. Он никогда не верил, будто боги наказывают его. Кара богов обрушивается на кого-то по-настоящему важного, значительного, кто достоин их внимания, а Ройс был всего лишь одним из многих, незаметным человеком, чья жизнь должна была рано оборваться. Просто он был слишком упрям, чтобы бездействовать, а с годами стал слишком зол, чтобы сдаться. Но он ничего не знал об Адриане. Был солдатом, но что это означало? Провел ли он свои недолгие взрослые годы, разъезжая на хорошей лошади, никогда не испытывая голода и убивая безоружных пехотинцев, тогда как его защищали стальные доспехи? Бывал ли он когда-нибудь один, покинутый всеми перед лицом смерти?

Если Адриан сломается, это произойдет сейчас. В пылу схватки мало кто сдавался. Это всегда случалось потом, когда появлялось время на раздумья. Тогда закрывались окна и задергивались кружевные занавески. Ройс молча наблюдал за ним. Еще вчера он бы только посмеялся над ним, даже попытался бы подтолкнуть к краю бездны. Сейчас он только ждал. Жалости он не испытывал – его самого никто никогда не жалел. Время шло, а Адриан так и стоял под дождем, уставившись невидящими глазами на долину.

Потом он нагнулся и сорвал ягоду.

Через несколько минут он подошел к Ройсу с пригоршней ягод.

– Черника, – сообщил он, усаживаясь рядом.

Ройс попробовал. Кислые. Он понял, что, несмотря на голод, его желудок еще не вполне готов принять пищу.

– Расскажи мне свою историю, – сказал Адриан.

– Что?

– Свою историю – прошлое.

– У меня ее нет.

– Ты знаешь, кто твои родители?

– Нет. Самое мое раннее воспоминание… – Ройс помедлил, напрягая память, – это когда я дрался с собакой из-за объедков.

– Сколько тебе было лет?

Ройс пожал плечами.

– Я даже не знаю, сколько мне сейчас. Я рос в работном доме – такое место для сирот. Я оттуда сбежал. Мне тогда было лет пять-шесть. После этого начал воровать еду и стал питаться гораздо лучше. Довольно скоро влип в неприятности.

– Городская стража?

– Волки.

Адриан озадаченно уставился на него.

– Что за волки?

Ройс попробовал другую ягоду. Слаще.

– Детская банда. Самые лучшие карманники младше двенадцати. В Ратиборе много сирот. Большая конкуренция. За охотничьи угодья боролись около пятнадцати банд. А я все делал один и ничего не знал. У меня не было шансов. Но все же я хорошо умел воровать. Волки меня заметили. Я действовал на их территории, и им это не понравилось. Они предложили мне сделку. Или они утопят меня в бадье, или я покину город – а в моем возрасте это был смертный приговор, – или присоединюсь к их шайке.

– Какими они были?