Коронная дата Великой Победы. 75-дневная Вахта Памяти в честь 75-летия знаменательной даты

Мать его пережила на два года. Её захоронили в могилу сына. (Южное кладбище Санкт-Петербурга, 3-й Рябиновый участок, 21-й ряд, 9-я могила.) Не могу гарантировать точности дальнейших сведений. Однако говорят, что Ваня из дома-интерната, став совершеннолетним, устроился вахтёром на машинный завод. Жил одиноко. 7 мая 1992 года – ровно через 13 лет после смерти Алексея Смирнова – он ввёл себе в вену большую дозу усыпляющего вещества. Оставил пакет. В нём была деревянная игрушка, подаренная когда-то Алексеем Смирновым, несколько фотографий того, кого он считал своим отцом, и записка: «Папа, прости, что я не пришёл на твои похороны. Узнал об этом слишком поздно». Похоронили Ивана Алексеевича под фамилией Смирнов. При получении паспорта Ваня взял фамилию и отчество дяди Лёши…

День 4-й Юлия Друнина: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне»

Накануне весеннего женского праздника я расскажу вам, друзья, об уникальной советской и русской поэтессе, героическом бойце Великой Отечественной войны, старшине медицинской службы – Юлии Владимировне Друниной. Она была секретарём Союза писателей СССР, народным депутатом СССР, лауреатом Государственной премии РСФСР, кавалером двух боевых орденов, орденов Трудового Красного Знамени и «Знак почёта», медали «За отвагу». Это единственная в стране и в мире известная поэтесса, которая практически всю войну провела на фронтах. Тяжело ранена, стала инвалидом. Её удивительная судьба – олицетворение высшего духовного и героического взлёта славных дочерей Отчизны в годину тяжких испытаний.

Юля родилась в Москве. Отец – историк, педагог, поэт. Мать – библиотекарь, учительница музыки. В одиннадцать лет девочка написала первое стихотворение. Его напечатала «Учительская газета» и прочитали по Всесоюзному радио. С тех пор Юля уверовала в своё поэтическое призвание. И никогда ему не изменяла.

23 июня 1941 года семнадцатилетняя Друнина записалась в добровольную санитарную дружину. Окончила на «отлично» курсы медсестёр. Летом того же года строила оборонительные сооружения под Можайском. Во время авианалёта отстала от своего отряда. Её подобрали пехотинцы, которым позарез была нужна санитарка. Вместе с ними Юлия попала в окружение. 13 суток пробирались к своим по тылам противника. В том пехотном батальоне впервые влюбилась. В стихах и воспоминаниях называла его Комбат – с большой буквы. Но нигде не упомянула его имени. А любовь свою к нему воспела пронзительно и возвышенно. Перед самой линией фронта командир батальона подорвался на мине. К своим добрались лишь девять бойцов и с ними – контуженая Друнина.

Вернулась в Москву и тут же, против своей воли, была эвакуирована в Заводоуковск, Тюменской области, чтобы ухаживать за отцом, перенёсшим инфаркт. Зимой 1942 года Юлия его схоронила. Уехала в Хабаровск, где стала курсантом Школы младших авиационных специалистов (ШМАС).

«Я ушла из детства в грязную теплушку, / В эшелон пехоты, в санитарный взвод. / Дальние разрывы слушал и не слушал / Ко всему привыкший сорок первый год. / Я пришла из школы в блиндажи сырые, / От Прекрасной Дамы в “мать” и “перемать”, / Потому что имя ближе, чем “Россия”, / Не могла сыскать».

Учёба в школе вдали от фронта и ненавистная техническая наука стали для Друниной тяжким испытанием. Поэтому, узнав, что девушек-медиков, в порядке исключения, могут направить в действующую армию, она спешно нашла своё свидетельство об окончании курсов медсестёр. Спустя полмесяца получила назначение в 667-й стрелковый полк 218-й стрелковой дивизии на должность санинструктора. Подружилась там с коллегой Зинаидой Самсоновой. (В январе 1944 года девушка погибнет и будет посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.) Спустя годы ей поэтесса посвятила строки: «В окруженье попал под Оршей / Наш потрёпанный батальон. / Зинка нас повела в атаку, / Мы пробились по чёрной ржи, / По воронкам и буеракам, / Через смертные рубежи. / Мы не ждали посмертной славы, / Мы хотели со славой жить».

А в конце 1943 года Друнину тяжело ранило. Осколок снаряда вошёл в шею и застрял в паре миллиметров от сонной артерии. Не подозревая о серьёзности ранения, санинструктор просто замотала шею бинтами и продолжала работать – спасать других. Скрывала собственную боль, пока не стало совсем плохо. Очнулась в госпитале и там узнала, что была на волосок от смерти. Тогда и появилось вот это великое стихотворение о войне, которое как бриллиант в короне всей военной русской поэзии: «Я только раз видала рукопашный, / Раз наяву. И тысячу – во сне. / Кто говорит, что на войне не страшно, / Тот ничего не знает о войне».