Коронный разряд

Тут, на высоте двух сотен метров, течение огней по широким проспектам и шоссе выглядело словно мерная индикация прибора, отражающего жизненное состояние организма. Будто спокойная и ритмичная синусоида кардиограммы, которую специалист легко расшифровывает на вид.

Было в увиденном что-то успокаивающее, отчего на девичьем лице, подсвеченном белым отсветом монитора, появилась легкая улыбка.

«Все в порядке», — толкнулось в грудь приятное тепло, словно у матери при созерцании спокойного дыхания спящего ребенка.

Тяжелый сектор города ей достался, с трудным и беспокойным характером. Очень много денег, Силы и не боящихся эти деньги и Силу применить. А над ними — она. Может быть, даже хрупкая и слабая — впрочем, этому никто не поверит…

Девушка провела ладонью по лицу, затем достала крошечное зеркальце и посмотрела на себя.

— Вид у вас, ваше высочество… — вроде как ворча, но с тайным удовольствием произнесла она.

Даже без косметики, снятой по вечернему времени, вполне ничего. И золотистые волосы, непослушно сбившиеся вперед, тоже устроили владелицу.

Настроение от таких незатейливых действий чуть улучшилось, и к тексту она вернулась уже спокойнее и веселее.

Надо будет гостей по благотворительным мероприятиям провести. Пусть немаленькую копеечку оставят, на многозначительные намеки о возможном сотрудничестве купившись.

До завершения работы оставалось что-то около получаса, когда сильный отзвук грома отразился легким дребезжанием стекол в окнах.

Девушка с досадой посмотрела на горизонт, забираемый тучами, и вдавила незаметную в рельефе стола клавишу.

— Да, госпожа? — деликатно постучав, шагнул в помещение свитский.

— Георг, разберись с погодой, — распорядилась она. — Завтра будут испанцы, мне нужен ясный день с утра и до позднего вечера.

— Госпожа, я уже осмелился задать этот вопрос… — замялся свитский.

Все-таки некоторые слуги и их умение предугадывать желания — незаменимы. Но что за нотки неуверенности в голосе?

Молодая хозяйка города приподняла бровь, требуя пояснений.

— К моему сожалению, служба погоды ничего не может сделать в данном случае и просит вашего личного участия. Это не обычная гроза, — выразительно посмотрел Георг.

— Кто у нас в городе из князей, на это способных? — вздохнула девушка, массируя виски и с недовольством глядя на сотовый телефон. — Хотя стоп… где центр грозы?

— Спутники показывают — в районе Большой Спасской.

— Так… — представила она карту города. — Ага. Отбой.

— Госпожа?..

— Завтра будет ясно и солнечно, — не стала ничего объяснять принцесса, жестом отправив слугу из кабинета.

Он не умеет сердиться долго.

— Интересно, что на этот раз?.. — ворохнулось слабое любопытство, тут же обернувшись нешуточной тревогой.

Девушка резко встала с места, подбежала к окну и заглянула вправо, высматривая огни и очертания высоток Москва-Сити.

— Стоят, — удовлетворенно выдохнула она.

«Как хорошо, что его здание далеко! — пронеслось с облегчением. И тут же взгрустнулось, памятуя, как тихо и спокойно в последние годы стало в районе трех вокзалов. — А может, плохо?»

Глава 18

Работа сапера не дает права на ошибку. Лишнее движение — и по ушам бьет отзвук близкого взрыва, сила ударной волны взметает в воздух обломки, комья земли и металлический хлам, оставшийся от дрона-сапера, и проносит их мимо бетонного укрытия. Остается только стянуть с головы массивный шлем, утереть пот и покачать головой. Никто не совершенен, и мастерство вместе с опытом не гарантируют превосходства над злым умыслом.

В отличие от условно безопасного разминирования правила русского языка оставляют человека с текстом один на один, в шерстяном костюме и шелковой сорочке, не способных ни от чего защитить. Рядом не будет напарника, не у кого получить совет или попросить помощи — за этим проследят внимательно, с садистским удовольствием пресекая все порывы человечности и попытки помочь другу. Зато вам позволят ошибаться — раз за разом, в каждом слове, в каждом знаке препинания, в каждой небрежной черточке, выведенной черным на листе цвета человеческой кожи.

А затем — стоп, ручки отложить, листы на край парты… «Самойлов, начнем с тебя» — и: «Ай-яй-яй, это же простейшее сложноподчиненное предложение с однородными подчинениями!» Но детонация накопленных ошибок не будет милосердной, не обернется мгновенной вспышкой и грохотом, за которыми последуют чуть испуганная тишина и ощущение, что так или иначе все позади.

Нет, нет, нет — под мягкий, сочувствующий голос взрывная волна станет медленно ломать пальцы пунктуацией, через наречия и союзные слова переходя от них к плечевым суставам и коленным чашечкам, обращая в месиво и фарш руки и ноги грамматическими ошибками, вскрывая живот и грудную клетку устойчивыми речевыми оборотами, показывая всю бедность и жалкость внутреннего мира. И бесформенным обрубком, уже жаждущим конца пытки, можно только простонать: «Людмила Семеновна, можно я перепишу?»