Коронованная любовью

Если исключить капитана Дариуса, которого все новоприбывшие словно не замечали, среди них, как убедилась Хиона, не было ни одного славонца, только немцы или австрийцы.

Однако с ней они были крайне почтительны, и она узнала, что королевский поезд уже ждет, чтобы отвезти их в Дюрик.

От леди Боуден Хиона слышала, как красивы будут пейзажи албанских гор первую половину пути. Затем через горный перевал они достигнут Славонии, откуда всего четыре часа езды до столицы в долине.

«К сожалению, — добавила она, — по горам поезд движется очень медленно, и нам придется переночевать в поезде. Но, полагаю, ваше высочество не испытает никаких неудобств, ведь в вашем распоряжении будет вагон его величества, который построен по его плану».

Хиона никогда еще не ездила в специальных вагонах и думала об этом с удовольствием, ведь она вовсе не торопилась поскорее увидеть короля.

С корабля они сошли только после позднего завтрака, во время которого славонские сановники, как ей казалось, наелись весьма плотно и выразили свою благодарность не только словами, но иногда и легким рыганием, пока они сходили на берег под музыку корабельного оркестра и рассаживались по каретам, чтобы ехать на станцию.

Там их ожидали новые церемонии, и прежде чем Хиона смогла войти в вагон, ей пришлось выслушать речи мэра портового города и нескольких городских советников.

Королевский вагой, как она и ожидала, оказался очень удобным, был роскошно отделан алым бархатом и устлан мягкими персидскими коврами.

Он состоял из гостиной, настолько просторной, что в ней без труда разместилось бы человек десять, откуда дверь вела в спальню, которая занимала половину вагона и, несомненно, предназначалась для мужчины. Дубовые панели, кровать резного красного дерева, все аккуратно вделано в стены, но с женской точки зрения маловато зеркал и освещения, чтобы разглядеть себя как следует.

Занавески на окнах тут тоже были из алого бархата, как и ковер, как и покрывало на кровати с королевскими гербами, вырезанными и на изголовье.

«Его величество, бесспорно, позаботился, чтобы никто не усомнился в его сане!» — подумала Хиона, но вслух этого не сказала.

Когда поезд тронулся, она сняла шляпку с помощью камеристки, которая на очень плохом немецком объяснила, что она тут к ее услугам.

Это была женщина лет тридцати, с приятным лицом, и Хиона сказала:

— Если не ошибаюсь, вы славонка.

Сказала она это по-славонски, и глаза женщины просияли.

— Вы говорите на нашем языке, ваше высочество?

— Постаралась выучиться чему смогла по дороге сюда, — ответила Хиона.

— Но это чудесно! Поистине чудо! С тех пор как меня взяли во дворец, со мной никто не говорил на моем родном языке.

— И давно вы там служите? — спросила Хиона.

— Больше пяти лет, ваше высочество.

— Ну, так вы должны помогать мне с ним, — сказала Хиона. — Вы останетесь при мне, когда мы приедем?

— Надеюсь, ваше высочество, но это зависит от того, будете ли вы довольны мной.

— Я очень-очень довольна, что вы славонка, — ответила Хиона.

Немного поговорив с камеристкой, она вышла в гостиную, где ее ждали Боудены и славонский посол.

Она знала, что к королевскому вагону прицеплен другой, для свиты, и с облегчением подумала, что останется одна и не будет вынуждена слушать, как они разговаривают в гостиной, когда сама ляжет спать.

И, словно читая ее мысли, леди Боуден сказала:

— Вы не боитесь остаться одна, ваше высочество? Его превосходительство как раз говорил, что в гостиной могли бы дежурить ночью ваша камеристка или кто-то из адъютантов, если вы это предпочтете.

Хиона засмеялась:

— Ни в коем случае! Я уверена, они все время меня будили бы то кашлем, то шагами. Нет, я предпочту быть одна. Уверяю вас, я нисколько не боюсь.

— Ну мы, так сказать, за стеной, если мы вам понадобимся, — сказала леди Боуден. — Планируя этот вагон, его величество сказал, что ему неприятна близость слуг, и потребовал, чтобы вагон строился только для него.

— И, по-моему, поступил совершенно правильно, — сказала Хиона. — Посторонним незачем знать, храпишь ты или нет.

Она пошутила, но славонский посол был шокирован так, словно она нанесла оскорбление особе короля.

Ей хотелось полюбоваться пейзажем, и потому Хиона села у окна по ту сторону гостиной от остальных.

На их попытки завязать разговор она отвечала односложно, и вскоре оба посла начали беседовать вполголоса, а леди Боуден задремала.

Через какое-то время они остановились на станции, в вагон подали обед, и к ним присоединились министры. Обильная трапеза затянулась, и Хиона изнывала от скуки, хотя мысленно и выговаривала себе за это.

Капитан Дариус, естественно, приглашен не был, а всем остальным, решила она, давно перевалило за пятьдесят.

Иногда они словно спохватывались, вспоминали о ее присутствии и обращались к ней с тем или иным замечанием, настолько банальным, что она не трудилась отвечать, но все остальное время разговаривали между собой, причем о вещах, о которых она не имела никакого представления, нарочно, как она не сомневалась, избегая всего, что могло бы ее заинтересовать.