Коронованная любовью

тот самый миг, когда ты встал возле меня в темноте, я почувствовала, как твои флюиды устремляются ко мне, а мои — к тебе. И тогда вдруг поняла, что не только могу доверять тебе… но что каким-то непонятным образом я принадлежу тебе, как принадлежу теперь. Я люблю тебя… я люблю тебя! Пожалуйста, останься… со мной и… расскажи мне о твоей… любви.

Когда она умолкла, в Миклоше будто что-то сломалось.

Он с каким-то исступлением схватил ее в объятия и с сокрушающей силой прижал к себе.

И осыпал дикими, страстными, требовательными поцелуями, которые, казалось, не только вынимали сердце у нее из груди, но и ее душу, самую ее жизнь и отдавали их в полную его власть.

И все-таки она не испытывала никакого страха.

Она чувствовала пылающий в нем огонь, что-то в ней устремилось навстречу этому огню, и пламя вихрем унесло их в небеса.

Мысли исчезли, она могла только чувствовать и любить.

Через очень долгое время, когда свечи уже догорали, Миклош сказал голосом, полным чувства:

— Сокровище мое, радость моя, моя обворожительная женушка, ты все еще любишь меня?

Хиона засмеялась. Таким счастливым смехом!

— Как ты можешь задавать такие глупые вопросы? Ах, Миклош… я никак не представляла, что… любовь так чудесна… так совершенна.

Он привлек ее к себе, а она продолжала:

— Я… я не… разочаровала тебя… не сделала чего-то не так?

— Ну как ты могла придумать подобную нелепость, моя радость? — сказал он. — Я никогда, и это святая правда, никогда не был так счастлив. И как ты, не представлял себе, что любовь может быть столь совершенна, настолько полно и бесконечно превыше всего.

Хиона чуть вздохнула.

— Теперь я поняла все, что читала о любви. Музыку, которая ее выражает, картины, воплощающие ее в красках.

Она откинула голову, взглянула на своего мужа и продолжала:

— Если ты… когда-нибудь… перестанешь… любить меня… я знаю… что не захочу… дольше жить.

— Этого ты можешь не опасаться, — ответил Миклош. — Любимая, я думаю, мы были созданы друг для друга с начала времен, и судьба век из века вела нас к этой встрече, и вот после сотен жизней, в течение которых мы стремились поступать правильно, теперь нам дарована возможность помогать другим людям и принести этой стране счастье, которое станет источником вдохновения и сил для всех в ней живущих.

Он говорил очень серьезно, и Хиона спросила:

— Ты… правда… веришь… в это?

— Я верю, что вместе мы сумеем это осуществить. Наша любовь будет пробуждать любовь в других людях, и особенно в тех, кто предан нам.

Хиона вскрикнула:

— Ах, Миклош, какая чудесная мысль! Я хочу только любить тебя и любить тебя, и раз ты меня любишь… все будет так легко!

Он сказал с улыбкой:

— Мы ведь люди, и трудностей не избежать. Но, любимая, раз мы уже преодолели столько препятствий, то и в будущем будем их преодолевать.

— Да, непременно.

Потом она сказала совсем другим тоном:

— Ты обещал, что в этот вечер мы будем думать только о нас с тобой, и я хочу быть эгоисткой и только повторять: «Я люблю тебя!» Миклош, пожалуйста, люби меня!

— Это очень легко, — ответил он. — Ведь я уже так тебя люблю, что весь мой мир заполнен одной тобой. Сейчас я просто не верю, что есть королевство, которым я должен управлять.

Он поглядел на нее в меркнущем сиянии догорающих свечей.

— Я хочу лишь одного, моя радость: любить тебя, пока ты не полюбишь меня в тысячу раз сильнее — почти так же сильно, как я люблю тебя.

— Это… невозможно! — Хиона улыбнулась.

— Нет, так и будет. Я легко это докажу.

При этих словах Миклош поцеловал сначала ее тонкие крылатые брови, потом ее глаза и прямой греческий носик. А затем, хотя она приоткрыла в ожидании губы, он нагнул голову ниже и поцеловал ее нежную шейку.

В ней возникло странное, неведомое ей прежде чувство, и она чуть шевельнулась под ним, и тут, словно он не мог им помешать, его губы прижались к ее губам.

И он поцеловал ее со страстью, еще более бурной, чем прежде, и она ощутила, как его сердце бьется рядом с ее сердцем.

Она поняла, как прав он был, когда сказал: любовь неотразима и не подчиняется никакой власти.

И в ней запылал ответный огонь.

Они сгорали в любовном пламени, и Хиона поняла, что это была любовь, которую они искали всю вечность, и она будет длиться вечно в бесконечной вселенной.