Коронованный череп. Преступление в повозке

– Господь его знает, молодой господин. Он исчез, испарился двадцать пять лет назад, если не больше. С тех пор я его ни разу не видела… Нет, ни разу.

– Может, он умер?

– Умер! – хриплым голосом повторила старуха. – Такие твари, как Карни, никогда не умирают, так и знайте, молодой господин. Умирают хорошие люди, умирают младенцы, сильные девки, но дьявол заботится о своем потомстве. А Карни, без сомнения, – сын самого сатаны, хоть и говорит благочестиво, как по писаному. Но он сбежал… – Она вновь поникла головой, заново переживая свое горе. – А я осталась тут, как одинокий камень на склоне.

Форд взглянул на серые каменные стены хижины, в трещинах которых пророс мох и лишайник, на соломенную крышу из сухой травы и папоротника, на небольшое окно и темный зев двери, и ему стало очень жаль женщину, которая вынуждена была прозябать в таких условиях. Анак, конечно, мог позаботиться о себе. Он был достаточно сильным, чтобы посмеяться над непогодой, хотя и жил в полуразрушенном доме, но госпожа Карни выглядела хрупкой и болезненной.

– Как вышло, что вы так низко пали? – строго спросил адвокат.

Этот вопрос разозлил ее. Мать Анака резким движением сорвала фартук и топнула ногой.

– Низко?! – завопила она. – Да я бы не променяла эту хижину и на дворец! Здесь я свободна и могу колдовать. И все боятся меня, потому что считают ведьмой.

– Но ведь все это ерунда, – печально возразил ей Освальд.

– Вы уверены? – Старуха злобно посмотрела на молодого человека. – Вот увидите! День и ночь я проклинаю Карни, и мое проклятие доберется до него. А потом я зарежу его, и отравлю, и раздавлю! Он будет молить о смерти, но она не придет, пока он не изведает тех же мук, что перенесла я, – потрясла она кулаком, угрожая чистому небу. – Попадись он мне, я спокойно разорвала бы его на куски. Он ведь не человек, а настоящий зверь. А пока мне остается только проклинать его. Что я еще способна сделать? – упавшим голосом произнесла миссис Карни. – Он оставил меня без гроша, с ребенком. Я пыталась работать, но те, кто мне завидовал, устроили так, что меня никуда не брали. Потом я занялась предсказаниями судеб и торговлей колдовскими снадобьями, пока много лет назад законники не выдворили меня из Санкт-Эвалдса. Тогда я переехала сюда, чтобы жить поближе к карьерам, где трудится мой Хью. И вот я тут уже лет пятнадцать, жара на дворе или ливень.

Адвокат встал, убрал давно погасшую трубку в карман и зевнул. Пора было возвращаться в Санкт-Эвалдс, но перед уходом он хотел узнать, где Морган раздобыл череп. Он решил разговорить миссис Карни, которая, похоже, была хорошо знакома с безумцем, и к тому же Освальду сильно хотелось есть. Он достал из кармана полсоверена и сказал:

– Я дам вам денег, миссис Карни, если вы накормите меня завтраком.

Ведьма выхватила монету из его руки, проверила на зуб и с хохотом спрятала в фартук.

– Яичница с ветчиной, – объявила она, направляясь к хижине. – Морган, разведи костер!

Форд снова сел, наблюдая за сумасшедшим, который, повинуясь команде, бросил череп и стал таскать палки и сухой мох, а потом положил все, что собрал, в щель между двумя гладкими камнями на черное пятно – место, где раньше уже не раз разводили огонь. Вскоре со сковородкой и спичками вернулась миссис Карни. Через несколько минут на сковородке весело потрескивала яичница из трех яиц, сдобренная кусочком бекона.

Морган сел на землю, зачарованно глядя на огонь, а хозяйка принесла тарелки, чашки с блюдцами и чайник. Морган тем временем подкидывал палки в костер и хлопал в ладоши, радуясь, что пламя разгорается все ярче и сильнее.

– Здóрово! Здорово! – всякий раз кричал он, когда искры веером разлетались в разные стороны.

– Это ты поджег дом? – неожиданно спросил его юрист.

Боуринг-младший отрешенно посмотрел на него, и лицо безумца скривилось от злобы.

– Полуин, – пробормотал он сквозь крепко сомкнутые зубы и сжал кулаки.

– Значит, это сделал мистер Полуин?

– Я этого не говорил… Нет, не говорил, – затараторил сумасшедший. – Я ненавижу Полуина! Я проклинаю Полуина! – Он вскочил на ноги, бросился к черепу и, наклонившись над ним, начал что-то нашептывать и размахивать руками, словно творя заклинания.

Между тем миссис Карни положила на тарелку два яйца и кусочек бекона, протянула все это Форду, а потом налила ему чашку чая.

Освальд был очень рад горячей еде, потому что с тех пор, как он перекусил в заброшенной шахте, прошло уже много времени. Солнце стояло высоко над горизонтом, а над пустошами повис туман. На какой-то миг холм, на котором притулилась под сенью кромлеха убогая хижина, словно вознесся среди облаков. Море и небо, камни и трава – все исчезло, и Форд утонул в клубах белого пара, сквозь которые смутно виднелась фигура Моргана, колдующего над черепом. Форд понятия не имел, как ему в такую непогоду найти дорогу, но, решив не торопить события, он наслаждался едой и горячим чаем. Все это стоило потраченных денег.

Госпожу Карни белые клубы нисколько не удивили.

– Туман всегда приходит неожиданно, – объяснила она, заметив удивление Форда. – Морган, мой мальчик, иди сюда, покушай.