Коронованный лев

Уж без кабаков не обошлось, будьте покойны. Но задеть Оливье дважды подряд, с расстановкой едва ли в пять секунд — в этом было что-то сверхъестественное. Победа все же была за мной. Кажется, я заподозрил, в чем может быть дело, и от этого мне стало не на шутку не по себе.

— К бою! — Оливье снова приготовился напасть. Я посмотрел в его льдистые зрачки. Мгновение, когда он начинал атаку, прежде частенько от меня ускользало. В глубине светлых глаз что-то неуловимо изменилось. Почти не шевелясь, я слегка отклонил клинок, и рапира Оливье с тихим скрежетом прошла мимо. Оливье совершил хитрый финт, завязав рисунок движения острия в морской узел — узел был мной благополучно разрублен. Оливье сделал пару шагов в сторону, пытаясь повернуть меня лицом к солнцу, но я отступил туда же и ложной атакой вернул противника на исходную позицию. Последовавший затем внезапный маневр Оливье с переменой руки, испытанный и изящный, также пропал втуне.

Оливье хладнокровно и терпеливо кружил вокруг, нанося быстрые, технически блестящие удары. Я знал, что они блестящие — для этого мира — я видел их много раз, в разном исполнении, но они не достигали цели и даже близко к тому не подходили. Я угадывал все его движения, поворачивал клинок строго под нужным углом и в нужный момент, я откуда-то знал, что и когда нужно делать, это совершалось почти автоматически, каким-то образом при этом осмысливаясь, как внезапно проявившаяся вчера память об этом времени, поначалу полностью подмененная на чужую. Вот только из какого времени взялось то, что я вспоминал сегодня? Не из двадцатого века, совершенно точно. И все-таки, если задуматься, в происходящем была своя логика.

Наконец, пока Оливье не разозлился на то, что я ушел в глухую защиту, довольно старинным примитивным приемом я подбросил его оружие резким ударом вверх, нанес новый укол в грудь и тут же блокировал возможный ответный удар. Минутку, «старинным» приемом? Когда это он стал старинным?..

— Неплохо, — пропыхтел Оливье, поглядывая на меня чуть удивленно. — Еще немного и мне потребуется нагрудник, — пошутил он. Оливье твердо полагал, что на определенной стадии обучения от защитного снаряжения необходимо отказаться, иначе ничему по-настоящему не научишься, если не почувствуешь по возможной мере сполна все причитающиеся удары, которые просто не следует допускать и никогда не обретешь нужной ювелирности в обращении с острыми предметами.

— Прости, Оливье, — сказал я серьезно.

— Чепуха, — отмахнулся он, — удары были легкие. Все в порядке. Теперь приступим с дагами.

Мы вооружились еще и кинжалами. Любопытно, а как пойдет такой расклад? С одной стороны, такая техника проще, с другой — сложнее, как посмотреть. Казалось бы, возможностей для маневра становится больше, зато больше рассредоточивается внимание. И к чему там, интересно, больше приспособлена моя новая память?

Память оказалась вполне приспособленной и для этого. Напор Оливье был энергичен и ровен. Я отлично знал, что подобные его действия были очень опасны. Да, точно, вот этот удар я крайне редко мог отразить и вообще вовремя заметить… Удар ушел далеко в сторону, а Оливье оказался открыт для моей даги. Туше.

— Прекрасно, — пробормотал Оливье.

Пора кончать, подумал я. Со старика хватит, и поражать окружающих внезапно открывшимися талантами тоже ни к чему. И так все ясно. Но настолько ли ясно, чтобы я мог остановиться?

Во время следующей схватки я намеренно сдержал руку, не доведя защиту до конца, и с некоторым облегчением, к которому примешивалась разве что ничтожная доля философской меланхолии, почувствовал сильный удар в грудь.

— А, проклятье!.. — сердито проворчал Оливье. — Зачем вы это сделали?

— Что? — спросил я невинно. Неужели он заподозрил, что я поддался?

— Только я подумал, что чему-то вас все-таки научил, как вы опять сделали ошибку. Держите оружие легче, вы его пережали, и я пробил вашу оборону. Ну-ка, еще раз!

И мы повторили еще раз. И еще раз. Оливье не угомонился до тех пор, пока буквально не заставил меня прижать его к увитой плющом стенке и, захватив его рапиру сразу двумя клинками, выдернуть ее у него из руки так, что она улетела в ближайший курятник, распугав его обитателей.

— Оп-ля! — прокомментировал Оливье, провожая вылетевшую рапиру взглядом скорее весьма довольным, чем расстроенным. — Ну что ж, хватит на сегодня! Пожалуй, результат можно назвать близким к желательному.

Хоть меня одолевали не самые веселые мысли, Оливье почти удалось меня рассмешить.

— Очень на это надеюсь.

Оливье свободной рукой бодро потрепал меня по плечу.

— И скажу я вам, юноша, что давно пора. Когда-нибудь, рано или поздно, это должно было случиться!

— Брось, Оливье. Мне просто повезло…

— Чепуха! Вы вбили в голову, что я фехтую лучше вас, а на самом деле, в последние годы мы почти сравнялись, да только вы никак не хотели в это верить.