Коронованный лев

— Ну, это вряд ли, — насмешливо возразил хозяин, и двое завсегдатаев, подскочив к двери, захлопнули ее и заложили засов.

— Что это фсе значит? — рявкнул Таннеберг — от волнения у него появился акцент, которого я не припоминал по нашей первой встрече. Впрочем, вряд ли он меня тогда заботил.

— Это значит, что пора кончать комедию, — очень вежливо заметил хозяин.

Комедию? Да, пожалуй, было что-то и в хозяине и в таверне весьма театральное.

— Пора так пора, — вздохнул я, достав из-под плаща пистолет и наведя его на голову этого старого комедианта. — Откройте-ка дверь.

— Фот именно, — грозно поддакнул Таннеберг, вытаскивая из-под стола и свой пистолет.

Хозяин изобразил несерьезный ужас. Может, он и впрямь был когда-то актером? Уж кто бы это наверняка оценил, так Теофиль Готье, но к сожалению, его тут не было.

— Итак, ни Римлянин, ни Грек, ни Иудей,
Вкусив Поэзии, не завладели ей
Вполне и всей. Она сияет благосклонно
С небес Германии, Тосканы, Альбиона
И нашей Франции!

— насмешливо-возвышенно продекламировал хозяин во весь голос строки Ронсара.

— Стреляйте, но успеете ль вы первыми? И вы ведь на мушке!

Рауль хмыкнул и резко опрокинул стол, поддав его снизу ногой так, что он подлетел прямо перед нами. Смешно, но сперва я убедился, что бутылки он держал в руках и успел, присев и прикрываясь столом, поставить их на земляной пол, прежде чем выхватил правой рукой рапиру, а левой кинжал — вдоль клинка которого тянулся ствол пистолета.

Впрочем, это я заметил уже искоса, перекатываясь по полу вперед под аккомпанемент нескольких выстрелов, не причинивших никому вреда, прежде чем сам выстрелил в первую жертву с колесцовым пистолетом в руках, пытавшуюся прицелиться в кого-то из нас. Пистолет в конвульсивно-дернувшейся руке падающего выстрелил, что-то взвизгнуло, будто пуля пронеслась вдоль какой-то поверхности, сорвав стружку, хозяин вскрикнул, но, похоже, только от неожиданности и испуга, а не от боли.

Тут же раздался громкий боевой клич — Таннеберг подхватил свой стол как щит и кинулся с ним вперед. Выстрела с его стороны я не услышал — должно быть, вышла осечка, и еще мне пришлось быстро убраться с его дороги, пока он в меня не врезался. Свой пистолет я отбросил — кому-то в лицо, выхватил рапиру и ударил следующего разбойника снизу в живот, полоснул ближайшего под коленом острием даги, и когда он дернулся, тоже заколол, одним движением рассек кому-то горло и приколол другого к стене. Рауль перескочил через наш отброшенный стол, стреляя в кого-то в упор из своего «кинжального пистолета» и сквозь облачко порохового дыма ястребом накинувшись на кого-то с обнаженным клинком.

Всего несколько ударов, несколько секунд, несколько ударов сердца, и наших врагов стало наполовину меньше. Нет, больше, чем наполовину… Даже мы не успели толком понять в чем дело. Просто каждый удар достигал цели. Услышав отчаянный крик, я оглянулся — хозяин опрометью бросился к задней стенке и отворял уже маленькую дверцу. Я подкинул кинжал в левой руке, поймал за острие и швырнул ему вслед — клинок вошел бывшему или просто неудачливому актеру глубоко под лопатку.

— …Одно любезно ей: В неведомых краях искать себе друзей… — машинально пробормотал я вместо эпитафии продолжение начатого хозяином стиха.

И почувствовав запоздавшее на мгновение отвращение от этого последнего, уже бесполезного убийства, будто отрезвев, ошеломленно огляделся.

Вокруг царили тишина, ужас и мерзость запустения. Только Таннеберг, схватив кого-то за горло, увлеченно колотил болтающейся головой противника по какой-то балке.

— Мне кажется, он уже мертв, — промолвил Рауль, обращаясь к капитану рейтар.

— Вот это та… — задыхаясь, изумленно проговорил Таннеберг, отпуская свою жертву. — Как это могло случиться?..

— Не знаю, — похоронным голосом ответил Рауль, сердито сделал несколько шагов к тому месту, где оставил бутылки, схватил одну и резко в нее впился. Потом остановился, сосредоточенно посмотрел на нее и глянул на меня. — Извини, кажется это твое, красное. — И продолжил пить.

Я молча посмотрел на него и прошел к задней двери. Старый актер лежал поперек порога. Я задумчиво присел рядом с ним. Бросая нож, я как будто и не думал о том, что удар будет смертельным. Чувствовал только опасность и неуверенность в том, что мы выйдем из этой глупой схватки живыми и невредимыми. Мы не успели обрести эту уверенность, пока все не кончилось. А они не успели испугаться и сложить оружие. Неверно. Старый актер испугаться успел… а вот уйти — нет. Как все глупо. Но может, лучше так, а не иначе. А что иначе? Иначе я бы просто сюда не сунулся. В голову бы не пришло.