Коронованный наемник (СИ)

Оставшись одна, Эрсилия поднялась со скамьи и пересела на кровать, склоняясь к лихолесцу, словно желая услышать его дыхание. Ее лицо было бледно, губы подрагивали, она вдруг огляделась, будто боясь, что чьи-то любопытные глаза смотрят на нее исподтишка. Медленно протянув руку, она несмело провела пальцами по спутанным волосам, разметавшимся по подушке. Вдруг, нащупав что-то, осторожные пальцы поворошили золотистые пряди, высвобождая из них застрявший ярко-алый, уже увядший цветок. Эрсилия посмотрела на съежившиеся лепестки, затем резко смяла цветок, закрывая глаза, и по щекам побежали слезы. А княжна снова подалась вперед и невесомо провела ладонью по гладкому лбу эльфа, все еще увенчанному лихолесской короной, по загорелой щеке, по шее, спускаясь на ключицу, перечеркнутую старым шрамом. Хрупкая девичья ладонь застыла на миг, а потом с той же трепетной нежностью скользнула по широкой груди, стараясь не задеть повязку. Поколебавшись еще мгновение, Эрсилия потянулась к лихолесцу второй рукой, замирая, очертила контур гордых губ и прокралась к плечу, носящему неизменный след колчанного ремня. Увлеченная своей запретной лаской, княжна не заметила, как дрогнули темные ресницы. Тонкие пальцы девушки едва ощутимо пробежали по рельефу мышц плеча, достигнув светлого рубца от стрелы, когда хриплый шепот прошелестел:

- Леди Эр… силия? Что… вы делаете?

====== Глава 8. Впотьмах ======

Просыпаться не хотелось. За последние сутки Леголас уже не раз балансировал на грани пробуждения и знал, что оно принесет лишь свирепую боль и раздражающую слабость. Но и сон не дарил отдыха, до отказа наполняя сознание обрывками видений, в которых реальность причудливо переплеталась с бредом.

Там были странные существа с желтыми глазами. Они снова прижимали эльфа к земле жадными, когтистыми лапами, и с неожиданным отчаянием заглядывали ему в лицо, словно прося о чем-то, а потом у самого горла щелкала алчная пасть, и Леголас лихорадочно пытался нащупать меч, находя лишь пустые ножны. Там были жесткие от крови ремешки камзола, которые лихолесец пытался развязать, зная, что от этого зависит его жизнь, а пальцы не слушались, и он разрывал камзол, обнажая уродливые раны, ухмыляющиеся кровавыми оскалами. Там были чьи-то ласковые руки, с бесконечной нежностью убиравшие с его лба взмокшие волосы, скользящие по его плечам и груди, усыпляющие боль, взамен которой приходило трепетное желание поймать ладонями эти хрупкие пальцы и понять, реальны они или навеяны беспамятством.

Там были люди и эльфы, знакомые и незнакомые, растерзанные чьими-то безжалостными клыками, убитые стрелами со смутно знакомым желтым опереньем, тяжко израненные. И все они с укором смотрели на него живыми и мертвыми глазами, упрекая за то, что он бросил их на произвол судьбы, забыв о своих обещаниях их защитить.

Но сейчас, похоже, пришло время вернуться в неприветливый мир. Тем более что дверь в комнату простуженным скрипом возвестила о чьем-то появлении…

… Эрсилия открыла дверь в покои эльфа, почти умоляюще поморщившись от ее скрипа, словно дверь, устыдясь, придержала бы свой надсадный стон. Княжна все утро занималась хозяйственными хлопотами, убеждая себя в их неотложности и со стыдом оттягивая момент, когда придется пойти навестить раненого. По словам лекаря, ночью был кризис, и лихолесец уже шел на поправку. И сейчас Эрсилия ловила себя на малодушном желании, чтоб принц все еще был без сознания.

Но Эру не утруждает себя подобными мелочами, а потому остался глух к девичьей блажи.

Отвернувшись от двери, Эрсилия встретила вполне ясный взгляд слегка запавших глаз, но в них не читалось и тени насмешки …

Позавчера, в ту страшную ночь, когда на полу лежали куски разрезанного камзола, а по всей кровати были разбросаны окровавленные комья мокрого полотна, Эрсилия так и не смогла понять, насколько истерзанный эльф осознал ее неуместную, неподобающую ласку. Однако княжна Ирин-Таура была не приучена заливаться брусничным румянцем по любому поводу. Открыто пойдя навстречу янтарному взгляду, она улыбнулась:

- Слава Эру, вы снова с нами, принц. Я очень тревожилась о вас.

Губы эльфа дрогнули в ответной улыбке:

- Благодарю. Сколько я был в беспамятстве?

- Всего сутки… – тут Эрсилия заметила, как лихолесец слегка закусил губу и беглым движением натянул меховой плед на плечи. Этот короткий жест стыдливости был очень красноречив, и княжна снова ощутила неловкость. Она не терпела этого чувства, накидывающего на каждый взгляд и слово тонкую сеть фальши, а потому подошла к кровати и решительно опустилась в кресло у изголовья:

- Леголас, как вы себя чувствуете?

- Я не далее, чем завтра буду здоров, право, мои раны не стоят стольких хлопот, сударыня, вы и так заботливы сверх меры, – эльф улыбался, но Эрсилия видела на дне янтарных глаз легкое раздражение. Мужчины… Княжна едва не ухмыльнулась. Как они не выносят ощущения собственной беспомощности! А Леголас молча смотрел ей в глаза, и в этом взгляде трепетал тревожный вопрос. Он ждет объяснений…