Коронованный наемник (СИ)

Сарн сжал кулаки, ощущая, как горячий комок подкатывает к горлу. Как легко он препоручает Эру свою мать, которую в сущности сознательно приносит в жертву… Не Эру, а он в ответе за то страшное горе, что постигнет ее в ближайшие дни. Он один. Он легко и эгоистично погибнет, оставив позади бренный мир с его печалями, и его, возможно, даже назовут героем. А подлинные страдания падут на его родных…

Эльф зарычал, вцепляясь в волосы. К чему эти бесполезные терзания, бессмысленные рассуждения и назойливые сомнения? Он солдат. Однажды смерть все равно настигнет его, так не лучше ли пасть ради этой важнейшей цели, чем просто затесаться безликим зернышком меж жерновов очередной войны?.. Он и так слишком много воевал. Три тысячи лет крови, стали, муштры, вина и конского топота. Сейчас он рассказывал Йолафу о своих странствиях и приключениях, и рыцарь из безвестного княжества слушал его, затаив дыхание. А если начистоту, что он видел в жизни, кроме бесконечных битв, бестолковых кутежей, охот и дозоров? Как много он не успел... Он так и не узнал настоящей любви, не надел ритуального свадебного ожерелья, не взял на руки своего первенца. Он всю жизнь разрушал, так ничего и не создав. И человек, сидящий позади него на снегу, на поверку намного богаче и мудрее его.

… Йолаф не мог слышать этого внутреннего разноголосого гомона чувств. Он все так же сидел, молча глядя в спину эльфа, но почему-то был уверен, что видит каждую его мысль, будто те роились вокруг Сарна вперемешку с мягкими снежными хлопьями. Даже беглое движение блаженно опущенных век при первом глотке вина вдруг стало простым и понятным: ведь это был последний раз.

Кривобокий месяц, как осколок серебряной тарелки, медленно поднимался над соснами, очерчивая неподвижную фигуру на берегу источника зыбким хрустальным сиянием. Лес затих, завороженный лунным мороком, даже отдаленное уханье совы умолкло. Только отдаленный волчий вой послышался издали. Вот эльф вскинул голову, словно сбрасывая бремя сомнений, и обернулся к Йолафу.

- Пора, брат.

Рыцарь поднялся с земли. Совсем недавно он тоже был тут, готовясь к обряду исцеления. Странно, но он не мог вспомнить, что чувствовал в те же минуты. Слишком отчаянно он ждал тогда солнечных лучей, чтоб оставалось время на страх и тревогу. На миг вспомнились варги, окружившие поляну, и где-то на дне души ворохнулось удивление, что лес так тих в надвигающейся ночи.

А Сарн сбросил серо-зеленый плащ, тщательно затянул ремни легкой кирасы, откинул за спину волосы, заплетенные в неохватную косу. Его движения были точны и неторопливы, лицо спокойно, и Йолаф понял, что минуты последних колебаний для эльфа позади.

Рыцарь положил на снег несколько связок факелов, вынул кресало и разжег первый костер неподалеку от берега. Он настойчиво стремился сосредоточиться на этих приготовлениях, чтоб успеть очистить ум от ненужных мыслей, что в решающий миг могут стать помехой его миссии. Наконец он подошел к Подкупу, лежащему в снегу на страже хозяйских пожитков, и недрогнувшей рукой поднял с земли длинный лук и колчан, полный тяжелых боевых стрел.

Сарн уже стоял рядом с распростертым на плаще Леголасом, держа в руках развернутый свиток и последний раз вчитываясь в длинный текст заговора. Дочитав, он снова вложил свиток в чехол и протянул его Йолафу:

- Держи, друг. В Ирин-Тауре он еще пригодится.

Поднявшись с колен, эльф еще ненадолго умолк, а потом посмотрел рыцарю в глаза:

- Я готов. Спасибо тебе, Йолаф. И за то, что ты сделал, и за то, что сделаешь. Не смотри на меня так хмуро, я еще не приговорен. В конце концов, кто знает, все может получиться и без крайних мер. Но если дело пойдет иначе… Пожалуйста, передай Камрин, что я искренне благодарен ей за все, что нас связало. Она удивительная девушка. Будь счастлив, ты заслуживаешь этого. Ну, а Леголас… Думаю, ты найдешь, что сказать ему. Прости меня, если сможешь, за то, что тебе предстоит. Но я знал, что на тебя я могу положиться, как ни на кого другого. И последнее. Как только все закончится – не колеблись. Стреляй, просто стреляй, не думая. Это уже буду не я, и этот выстрел будет не лишь разумным поступком, но твоим долгом перед Ардой.

В этих отрывистых словах не было порядка и красноречия, что потом появляются в летописях. Но в них и не было нужды. Йолаф крепко сжал холодную ладонь эльфа, последний раз ловя лунный отблеск, полощущийся в глубине карих глаз.

- Доверься мне, – коротко сказал он.

Сарн склонился над Леголасом, поднимая друга с плаща, и двинулся к источнику. Йолаф сунул факел в костер и швырнул запылавший обрубок на груду хвороста. Оранжевые дорожки побежали по кругу, замыкая поляну в огненное кольцо. Рыцарь скрестил руки на груди и неотрывно смотрел, как Сарн со своей ношей входит в воду.