Коронованный наемник (СИ)

Эльф грубо выругался и до отказа натянул тетиву, но вдруг осознал, что орк не встает на ноги и не пытается выстрелить, хотя арбалет лежит у самого локтя… Похоже, своей цели он все же достиг.

Не опуская лук, Рималл вышел из-под прикрытия сосен, приблизился к орку и увидел, что тот в ловушке. Ударом ноги отшвырнул в сторону арбалет и встал над распростертым противником:

- Не в твоих интересах меня злить, – холодно вымолвил целитель, – говори, что вы сделали с нашим королем. Он не вернулся в срок.

Сармагат устало прикрыл глаза:

- Я могу еще трижды повторить то, что уже сказал. Каких доказательств ты хочешь? Миниатюру маслом, писаную сегодня утром? Или переложить тебе сказанное в стихи?

- Рималл… – Аматир, тоже вышедший из леса, уже второй раз тревожно окликал целителя, но тот не слышал. Бешенство затопляло его, лишая здравого смысла.

- Прекрати глумиться, Чернокровый, – прошипел эльф, заливаясь неестественной бледностью, лук ходуном ходил в его руках, – ты возомнил, что я не смогу добиться от тебя правды? Проверим…

С этими словами он швырнул лук в снег и выхватил кинжал.

- Рималл, опомнись! – Аматир рванулся к соратнику, хватая за локти, – прекрати дурить!

- Стихи… – глухо рычал целитель, – я заставлю тебя петь баллады, ублюдок! Да отвяжись же ты, беспамятный! – рявкнул он, вырвался из хватки Аматира и с размаху оттолкнул того прочь. А сам шагнул к Сармагату, упал на одно колено:

- Где король? – жестко отрезал он и чиркнул лезвием кинжала орку по скуле.

Сармагат смотрел в темнеющее небо, едва осознавая горячие капли, скользящие по лицу, но всеми фибрами ощущая непривычное и оттого чудовищное бессилие. Он ничего не объяснит этому фанатику… Даже если он сейчас рванется вперед и с хрустом свернет горделиво изваянную шею эльфа, полускрытую стоячим воротником камзола, он все равно ничего не добьется… Даже если второй Квенди окажется круглым дураком и приблизится настолько, что его можно будет атаковать – это тоже не поможет. Ему не добраться до восхода луны к Хельге… Бедняга Молот мертв. Вправить вывихнутую ногу можно, но доковылять на ней до источника он сумеет разве что к утру… А кинжал уже блеснул у второй скулы, но тут раздался хлесткий удар, и Рималл опрокинулся в снег: над ним стоял Аматир. Он что-то торопливо толковал, отчаянно жестикулируя, Рималл огрызался в ответ, но до сознания Сармагата доходили только отдельные обрывки:

- …безумный… орк… стихи… олух… маслом… синдарин…

А потом что-то случилось. Сармагат не знал, что именно. Но будто невидимая рука повернула какой-то рычаг, окончательно лишая целителя самообладания. Рималл вскочил на ноги и снова бросился к орку. Его лицо было перекошено до неузнаваемости, закаленное лезвие кинжала взвилось вверх, отразив последний отблеск заката, наливавшегося густым лиловым цветом. Сармагат увернулся от удара, задыхаясь от боли в еще сильнее вывернувшейся ноге. Еще удар… Сколько раз он успеет уклониться? Подоспел Аматир и снова схватил обезумевшего эльфа за занесенную руку, тот обернулся и сделал выпад, рассекая соратнику бедро. Тот глухо вскрикнул, отшатываясь, и тут же холодная сталь пропорола Сармагату кожу на предплечье. Орк зашипел, сводимый судорогой неистовой муки: кровь эльфа попала в рану. А кинжал уже снова рвался вверх, когда из сгущающейся тьмы налетел стук копыт, и новый голос оглушительно крикнул:

- Рималл! Остановись!!!

… Голоса слились в общий гул брани, окриков, указаний. Неподъемную тушу убитого варга оттащили в сторону, и невесть откуда взявшийся верный Таргис уже хлопотал над вывихнутым суставом хозяина. Всклокоченный от бешеной скачки Трандуил, вынырнувший из сгущавшихся сумерек, с тревожной искренностью, как в той, прежней жизни, заглядывал в глаза: «как ты, Гвадал?»

А орк видел, как первые звезды разгораются над лесом, и знал: они опоздали.

***

Несколько долгих, бесконечных секунд они смотрели друг другу в глаза сквозь взвесь водяной пыли, искрящейся в свете луны и костров. Пристально, завороженно, словно видели друг друга впервые. Сарн ощущал, как внутри все туже сжимается какая-то холодная спираль, а Леголас, казалось, еще не пришел в себя, все так же безвольно покоясь на руках друга, и только глаза, пронзительные, ледяные, злобные, воскресли на безобразном лице. Время будто загустело, все медленнее отсчитывая тягучие мгновения… и десятник вдруг увидел, как звериный огонь начал угасать в янтарных глазах Леголаса, уступая место чему-то иному. Пустота и боль… сквозь которые стало медленно проступать нечто, похожее на неверие и узнавание. Вот дрогнули губы, словно готовые что-то сказать, плечи слегка напряглись. Сарн, не отводя взгляда от наливавшихся отчаянием и радостью глаз, осторожно помог другу встать на ноги. А Леголас смотрел и смотрел на него, будто ожидая, что образ Сарна сейчас истает в вихре водяных капель, и пытаясь запомнить эти последние секунды встречи.