Коронованный рыцарь

— Я не имею сил, ни слов, ваше величество, благодарить вас за оказанные мне вашим величеством незаслуженные милости…

— Встаньте, встаньте.

Государь взял ее за руку и помог приподняться с колен.

— Садитесь… — сказал он повелительным тоном.

Она повиновалась.

— Я только оказал вам справедливость, — заметил Павел Петрович.

— Справедливость лучшее украшение царей, ваше величество, она неразрывно связана с милостью… Ваше величество указали мне владеть всеми капиталами и именьями моего покойного мужа.

— Да, и это приказание оформлено.

— Позвольте же мне, ваше величество, иметь смелость отказаться от этой милости.

Голос Ирены Станиславовны, полный внутренних слез и дрожащий, задрожал еще сильнее.

— Почему это?.. — спросил государь.

— Я не стою этого, да я боюсь этого состояния… его убила… Она поникла головой и заплакала.

— Как это вы его убили?.. — с недоумением взглянул на нее Павел Петрович.

— Я его слишком мало любила, ваше величество… Если бы я любила его более себя, как и следует любить, я бы должна была стушеваться и не припятствовать его счастью с другой… — прерывая слова всхлипыванием, сказала Ирена Станиславовна.

— Такие мысли делают честь вашему сердцу, сударыня, сердцу, которого не стоил покойный… Вы молоды, вы найдете еще человека, который достойно оценит его…

— Никогда, ваше величество…

Император слегка улыбнулся.

— Это всегда говорится под впечатлением свежей сердечной раны.

— Дозвольте, ваше величество удалиться в монастырь… и избавьте меня от состояния покойного… Сделайте для меня эту последнюю милость… Моего ребенка — Ирена Станиславовна потупилась, — я тоже посвящу Богу.

Она неожиданно для государя сползла с кресла, опустилась на колени у его ног и зарыдала. Павел Петрович вскочил.

— Встаньте и успокойтесь! — воскликнул он и, снова наклонившись к ней, взял ее за локоть правой руки.

Она встала и скорее упала; нежели села в кресло.

— Исполните мою просьбу, ваше величество… — простонала она.

— Нет, тысячу раз нет… До сих пор я оказывал вам, как вы утверждаете, милость исполнением ваших просьб, теперь я окажу ее вам неисполнением… И это будет опять справедливо, потому что ваше настоящее желание нелепо и противоестественно… Как ваш государь, я запрещаю вам думать о монастыре и об отказе от состояния, которое ваше по праву, которое вы заслужили перенесенными страданиями… Слышите, я приказываю это вам, как император… Подумайте о вашем ребенке…

Государь встал. Ирена Станиславовна тоже поднялась с кресла.

— До свиданья… — сказал государь. — Вы меня поняли?

Он подал ей руку.

— Поняла и повинуюсь… — прошептала Ирена и почтительно облобызала руку императора, облив ее слезами.

Он проводил ее из кабинета до приемной, где и продолжался прием. Ирена Станиславовна уехала из дворца, довольная искусно разыгранной комедией.

На чувствительного по природе Павла Петровича она произвела сильное впечатление. Он не замедлил рассказать о ее самоотверженной любви близким придворным. Те разнесли с прикрасами по гостиным эту сцену приема государем Олениной.

Репутация несчастной женщины с разбитым сердцем была упрочена за Иреной Станиславовной.

XII Еще жертва

Над домом Похвисневых разразились один за другим два тяжелых удара.

Самоубийство Виктора Павловича Оленина не было в числе их.

Хотя привезенная из дворца и едва оправившаяся от истерического припадка Зинаида Владимировна и сообщила своим домашним страшную новость, но она не произвела на Владимира Сергеевича, ни на Ираиду Ивановну особенного впечатления.

Им было не до того.

Первая долетевшая до них весть, что у государя была жена Оленина, Ирена Родзевич, брак с которой государь признал законным, а следовательно Виктор Павлович должен быть вычеркнут из списка женихов, вообще, а жениха их дочери Зинаиды, в частности, разрушила лелеянные ими долго планы.

Нельзя сказать, чтобы сам по себе Оленин считался супругами Похвисневыми за самую блестящую и самую желательную партию для их дочери, но главным образом они имели виды на его состояние, которым они рассчитывали поправить свои, несмотря на высокие милости государя, очень запутанные дела.

Придворная жизнь поглотила огромное количество денег, и Владимир Сергеевич принужден был входить в долги, которые увеличивались с течением времени припискою значительных процентов и перепиской обязательств и грозили стать неоплатными.

Зинаида Владимировна была посвящена Ираидой Ивановной в их дела и обещала из денег мужа широкую помощь.

И вдруг…

Это был первый удар.

Второй разразился почти одновременно с получением известия о самоубийстве Оленина.

Это была долетевшая случайно очень быстро до дома Похвисневых весть о трагической смерти Осипа Федоровича Гречихина.

Один из слуг Похвисневых, бывший в городе, зашел к камердинеру Дмитревского — Петровичу, как раз в то время, когда там было получено сведение о том, что Осипа Федоровича вытащили из проруби, куда он умышленно бросился.

Вернувшись домой, слуга рассказал об этом в людской, откуда известие и перешло к господам.