Короны

— Да больше ничего. Они сами не знают, зачем возвращаться в лощину, если на хвосте войско короля. Они говорили, что таким образом мы сами загоним себя в ловушку.

— Никто ничего не знает, — покивала головой фаворитка, как бы соглашаясь с Войлом. — Кроме этого Руслана и Романа Валерьевича.

— Мы можем не участвовать в их планах, — ответил ей сир Иллиан. — Уедем от них, я договорюсь с Ива… Айвином и Русланом, они дадут нам двух лошадей.

— Сир… — обиженно произнес Фергус.

— Трех, трех лошадей, — Лейтли посмотрел в сторону хазарца. — Даже четырех, если Халиль захочет присоединиться.

— И что мы будем делать? — спросила леди Хелен. — Как я поняла, мальчишка объявил тебя вне закона. Будем бегать по королевству, в надежде, что нас не поймают? Со своими уж всяко лучше.

Сир Иллиан хотел еще что-то сказать, но не успел. Раздался тревожный металлический гул, потом снова, и снова. Фергус вспомнил, что в предыдущий визит на Гору Богов так звали обедать, но теперь у железной пластины стоял сир Руслан, держа в руке молот сира Айвина.

— Спасибо, держи, — бросил он ручник обратно полубогу. — Итак, минутку внимания. Собственно, я скажу то, что вы и так знаете. Отныне больше нет никакой деревни телепатов, все обладающие телепатическими способностями уйдут отсюда. Вы будете жить среди простых кантийцев. Вместе или отдельно, уже вам решать. Тем, кто вновь примкнет к Канторовичу, а я думаю, найдутся и такие — следующая наша встреча станет последней. Я дал шанс уйти тем, кто захотел. С остальными церемониться не буду.

Люди сира Руслана и путники с таинственным Вегласом без приказа выстроились в две широкие линии. После того, как Мёнемейстер закончил говорить поток беженцев хлынул сам, будто только и ожидая, когда над плато повиснет тишина. Фергус с его светлостью, леди Хелен и задумчивым Халилем стояли в самом конце строя. Обитатели Горы Богов шли, опустив головы, сгорбленные под поклажей. Другие шествовали у лошадей, держа их за поводу, оборачиваясь изредка на телеги и тоже стараясь лишний раз не смотреть на своих обидчиков. И снова лишь Игорь выделялся на общем фоне.

Худой мужчина с дурным именем стоял на месте и улыбался. Несколько соплеменников пытались взять его под руку, увлечь за собой, но тот лишь яростно отмахнулся.

— Пойдем, у него совсем уже крыша поехала, — сказал наконец один из законоотступников и на Игоря перестали обращать внимания.

А он все стоял и смотрел, на всех и каждого одновременно, как дурной портрет, от которого не спрятаться, как бы ты не метался по комнате. Фергус видел такие в доме Эейзенгеров, прежде чем ему отказали в службе. Один из людей сира Руслана толкнул Игоря в спину и злоумышленник наконец пошел, медленно, плетущимся шагом, то и дело трогая рукав и заглядывая каждому в лицо. Он силился сказать нечто обидное, насмешливое, но каждый раз в самый последний момент останавливал себя и продолжал свое шествие.

Фергус с замиранием сердца смотрел на этого странного человека, может действительно повредившегося рассудком после всех злоключений, выпавших на его долю. Войла не покидало смутно беспокойство, точно от Игоря исходила опасность, сдерживаемая под озлобленной маской потерянного в этом мире существа.

Наконец злоумышленник достиг и их. Они со стражником лишь мимолетно встретились взглядами, и в следующую минуту Игорь уже смотрел на лорда Лейтли с леди Хелен. Губы его гневно сжались, будто в них он внезапно увидел причину всех своих бед, их он мгновенно проклял и обвинил, без права последнего слова. И Фергус понял все.

Игорь со звериным рыком прыгнул в их сторону, задрал рукав до самого локтя и блеснул сталью. Нападающий сам удивился, как быстро его кинжал достиг цели, но вопреки ожиданиям оружие поразило не крепкий торс его светлости или исхудавшее тело леди. Рукоять впилась до самого хвостовика в бок Фергуса, попытавшегося перехватить руку законоотступника.

Игорь захохотал, утирая окровавленной рукой лицо, смеялся, плеская на окружающих своим безумием, смотря в тающие глаза Войла, пока его не швырнуло в сторону, хрустя позвонками и суставами. Он умер почти мгновенно, став жертвой гнева сира Руслана, вытянувшего руку вперед с выступающими на ней венами.

Войла подхватило несколько человек, и земля перевернулась, точно корабль, потерпевший кораблекрушение. Пред стражником предстало холодное чужое небо с длинными вспухшими облаками, а потом появилось лицо господина. Побледневший сир Иллиан горячо и много говорил, размыкая и смыкая сухие уста, его руки теперь тоже были в крови, его, Фергуса крови. И тогда стражник подумал, как же хорошо, он умирает. Как же все вышло бесмысленно и благородно одновременно, именно так, как он когда-то хотел.

— Я благодарен судьбе и Трем Богам, — тихо сказал он. Во рту стало непривычно сухо и каждое слово давалось с большим трудом, словно, чем больше он говорил, тем больше жизни из него вытекало. — Благодарен, что мне удалось послужить вам…