Короткая дорога

Зверюга сочетала в себе черты двух совершенно разных эволюционных ветвей. В лесу, рассмотреть Деву был сложно, особенно валяясь под днищем “Весты”. Зато теперь — во всей красе. Я ошибался, полагая её разновидностью росомахи, безусловный ящер, но почему-то с шерстью, дифференцированными зубами и перпендикулярно направленными лапами по отношению к плоскости туловища, будто у собаки или кошки. Да и шкура невероятно странная, внизу очевидные чешуйки, из которых растет короткая, жесткая как у фокстерьера, шерсть, на первый взгляд кажущаяся полупрозрачной. А взглянешь с другого ракурса — зеленоватая. Отступишь на шаг — красная.

— А вы что же думали? — Ольга, проследив за моим бестолковым осмотром трупа Лесной Девы, лишь голову набок наклонила, будто учительница, разговаривающая с несмышлёным пятиклассником. — Жизнь на планете появлялась несколько раз подряд, мы — потомки самой удачной попытки. До нас существовали другие. Большинство других вымерли. Но есть “Спираль”, там могло сохраниться что угодно… — Оля, душа моя, — очень мягко сказал Хемминг, спустившийся к нам, на нижние ступеньки крыльца. Попинал легонько ящеричий хвост Лесной Девы, будто желая убедиться, что та не воскреснет. — Незачем пугать гостя умозрительными и ничем не подтверждёнными теориями. — Ничего подобного, мне очень интересно, — с жаром сказал я. — Но ведь… Хемминг Ульрикович, такой жуткой штуковины здесь, у нас, существовать принципиально не должно! — Не должно, — легко согласился хозяин усадьбы. — Прямо сейчас точно не должно. А где-то четверть миллиарда лет назад они были самой обычной частью пейзажа. Вроде белки или барсука. Осознаёте?

Я помотал головой. Двести пятьдесят миллионов лет — это вечность, непредставимая человеком. Что-то несуществующее, виртуальное, воображаемое. Даже десять тысяч лет назад — это невообразимая древность, но двести пятьдесят миллионов?!

— Спираль, — будто извиняясь, сказал Хемминг. — Вы думаете, возможно контролировать все дороги, которые то появляются, то исчезают на Спирали? Вам же Даня наверняка рассказывал? Ах, нет? Помните вы говорили, что поехали отсюда в сторону Вартемяги, а обратно дорогу не нашли? Спираль чуть сместилась, я не знаю, насколько далеко, но въезд в любом случае находился где-то неподалеку… Спираль существует сама по себе, поддерживает сама себя, маскируется в соответствии с эпохой, временем, и, главное, “местами”. — “Местами”? — настороженно переспросил я. — Данила мне о них говорил… Что вы подразумеваете под термином “места”? …— Так, парни, заканчиваем пустые разговоры! — по ступенькам вниз бодро сбежала Ольга. — Деда, ребята от Марьи Фроимовны будут максимум минут через десять. Данил? — Что надо? — отозвался сосед, до этого грустно сидевший на верхней ступеньке крыльца. Будто точно знал, в какую авантюру меня впутал и не хотел лишний раз попадаться мне на глаза во избежание взбучки. — Быстро убирай машину на задний двор. Не будем светиться. Леонид Андреич, пойдите посидите в дом — если вдруг кто спросит, заехали в гости… Дед? — Понимаю, — согласно прикрыл глаза “Леонов”. (Но насколько же похож, а?! Невероятно! Даже интонации в речи те же!) — Давайте-ка все пока отойдут на задний план, а в главной роли выступлю я. Как обычно, впрочем.

Мы ушли пить чай из самовара и вкушать покупные кексы с пирожками, выпеченными в домашней печи. Периодически перемежая рюмочкой можжевеловки, которая отчасти пьянила, отчасти… Как бы это сказать? Возвышала. Я всё больше оставался в крепком убеждении, что домашняя настоечка деда Хемминга далеко не так проста. Однако сознание у меня незамутнённое, стою на ногах крепко, язык не заплетается.

…— Давай-ка наверх сходим, — Даня посмотрел на наручные часы. — Дорога ведь короткая, ехать и правда совсем недолго… — Наверх? — не понял я. — Топай за мной.

Крыша у дома двускатная, чтобы снег сползал зимой. Чердак оказался низеньким и совершенно пустым, здесь не имело никакого смысла сушить травы или хранить зерно, тесно. Человек может только проползти по-пластунски к торцу, где есть отдушина, которая выводит на двор, открывая великолепный обзор.

— Т-сс! — Данила лежал на животе рядом со мной. Приложил палец к губам. Добавил шепотом: — Мы не шпионим, мы осведомляемся. Я тут лет с семи наблюдателем работаю, откуда много и узнал… Думаю, Хемминг в курсе, но не обращает внимания. Ждём.

Ждать осталось всего ничего, минут пять. На двор заехал белый фургон “Форд-транзит”, за ним роскошный Мерседес кабриолет SLK, какой могут себе позволить разве что бьюти-блогерши, счастливо вышедшие замуж за престарелого олигарха, поднявшегося в девяностых. Из-за руля кабриолета выбралась упитанная дама, по моим оценкам, лет за пятьдесят. На Монсеррат Кабалье не похожа — застиранные джинсы, серая с красным куртка, а сумочка на вид и вовсе такая, словно её покупали в московском ГУМе году эдак в 1977.

Впрочем, реальные миллионерши сейчас часто выглядят именно так, а вовсе не разряженными блондинистыми фифами в бриллиантах от макушки до пяток.