Короткая счастливая жизнь коричневого тапка

Рууг остановился сразу за калиткой и начал глядеть во двор. Это был маленький рууг, белесый и тощий, на тоненьких шатких ножках. Рууг посмотрел на пса и несколько раз моргнул. Пес оскалил зубы.

— Рууг! — сказал он снова, звук раскатился и заглох в тишине окутанного утренним полумраком двора.

И ничто вокруг не пошевелилось. Тогда пес скинул лапы на землю, пересек двор и сел на нижнюю ступеньку крыльца, продолжая осторожно наблюдать за руугом. Рууг взглянул на пса. А затем растянул свою шею. Прямо над головой рууга находилось одно из окон дома. Рууг понюхал окно.

Пес молнией метнулся через двор и ударился о забор, калитка вздрогнула и затрещала. Рууг уже уходил, он торопливо семенил по тропинке, быстро, забавно перебирая ножками. Пес лег на землю, боком привалился к доскам калитки. Он тяжело дышал, длинный красный язык свесился из пасти. Он смотрел, как уходит рууг.

Пес лежал молча, не закрывая черных блестящих глаз. Наступил день. Небо немного посветлело, в зябком утреннем воздухе со всех сторон доносились звуки — люди просыпались и вставали. За опущенными шторами вспыхивали лампы. Открылось окно.

Пес не шевелился. Он наблюдал за тропинкой.

На кухне миссис Кардосси залила кофейник кипятком. Поднявшийся от воды пар на секунду ослепил ее. Она оставила кофейник на краю плиты и пошла в кладовую. Когда она вернулась, в дверях кухни стоял Альф. Он был уже в очках.

— Ты принесла газету? — спросил он.

— Нет еще.

Альф Кардосси пересек кухню. Отодвинув засов задней двери, он вышел на крыльцо. Он посмотрел на серое, промозглое утро. У забора лежал Борис, черный и шерстистый; язык пса свесился наружу.

— Спрячь язык, — сказал Альф.

Пес мгновенно повернул голову к хозяину. Черный хвост застучал по земле.

— Язык, — повторил Альф. — Спрячь язык.

Пес и человек смотрели друг на друга. Пес тонко заскулил. Его глаза лихорадочно блестели.

— Рууг! — негромко сказал он.

— Что?

Альф огляделся по сторонам.

— Кто-то идет? Газетчик идет?

Пес смотрел на него молча, с открытой пастью.

— Что-то ты последнее время не в себе, — сказал Альф. — Не надо тебе так волноваться. У нас с тобой обоих не тот возраст, чтобы много волноваться.

Он вернулся в дом.

Солнце поднялось. Улица стала яркой, заиграла красками. По тротуару проследовал почтальон со своими письмами и журналами. Стайкой пропорхнули дети, они смеялись и о чем-то говорили.

Ровно в одиннадцать часов миссис Кардосси подмела парадное крыльцо. Остановившись на мгновение, она понюхала воздух.

— Хорошо сегодня пахнет, — сказала она. — Значит, будет тепло.

Прячась от жара полуденного солнца, черный пес растянулся под крыльцом. Его грудь тяжело поднималась и опускалась. На ветках вишни играли птицы, они пищали и что-то друг другу тараторили. Время от времени Борис поднимал голову и смотрел на них. В конце концов он встал на ноги и потрусил к дереву.

Он уже был под деревом, когда увидел двух руугов; сидя на заборе, рууги смотрели на него.

— Крупный, — сказал первый рууг. — По большей части стражи не такие крупные, как этот.

Второй рууг согласно кивнул, скорее мотнул болтающейся на тонкой шее головой. Не шевелясь, Борис смотрел на них. Его тело до дрожи напряглось. Теперь рууги молчали, они смотрели на большого пса, черного, с белой клочкастой полосой вокруг шеи.

— А как жертвенный ларец? — спросил первый рууг. — Он почти полон?

— Да, — кивнул второй. — Почти готов.

— Эй вы! — крикнул первый рууг. — Вы слышите меня? Мы решили принять на этот раз вашу жертву. Так что помните, вы должны впустить нас. И чтобы без всяких штучек.

— И не забудьте, — добавил второй. — Уже скоро.

Борис ничего не сказал.

Рууги спрыгнули с забора и пошли вдоль него по тротуару. Затем один из них вытащил откуда-то карту, рууги остановились и начали ее изучать.

— Вообще-то эта зона не очень подходит для первой попытки, — сказал первый рууг. — Слишком много стражей. Вот северная зона…

— Решение принято наверху, — сказал второй рууг. — Приходится учитывать так много факторов…

— Я понимаю.

Они дружно посмотрели на Бориса и отодвинулись от забора. Остаток разговора пес не слышал.

В конце концов рууги убрали свою карту и ушли.

Тогда Борис подошел к забору и понюхал его. От досок шел гнилой, тошнотворный запах руугов, шерсть на спине пса встала дыбом.

Когда вечером Альф Кардосси вернулся домой, пес стоял у калитки и глядел на улицу. Альф открыл калитку и вошел во двор.

— Ну, как дела? — спросил он, похлопав пса по боку. — Кончил нервничать? Какой-то ты дерганый последнее время. Раньше ведь таким не был.

Борис заскулил, не отрывая глаз от лица человека.

— Ты хорошая собака, Борис, — сказал Альф. — И большой для собаки. Ты и не помнишь, как давным-давно был вот таким крохотным щеночком.

Борис потерся о ногу хозяина.

— Хорошая ты собака, — негромко пробормотал Альф. — Знать бы только, о чем ты сейчас думаешь.

Он вошел в дом. Миссис Кардосси собирала на стол. Альф прошел в гостиную, снял плащ и шляпу. Поставив обеденный судок на буфет, он вернулся на кухню.

— В чем дело? — подняла голову миссис Кардосси.