Короткая счастливая жизнь коричневого тапка

— Ну что Долорес? — спросил полковник. — Вспомнила что-нибудь интересное?

— Нет. Только то, что он держал козу.

— Взгляни-ка на этот участок, — поманил его Гросс.

Крамер обогнул стол и посмотрел на планшет. По карте метались курсоры, следуя за стремительным передвижением крошечных белых точек.

— Что происходит?

— Эскадрилье за защитным поясом удалось связаться с нашим кораблем. Смотри: сейчас они выстроятся в позицию.

Белые стрелочки стягивались вокруг одинокой черной точки, которая упрямо ползла к краю экрана. Через какое-то время белые взяли ее в кольцо.

— Крейсеры готовы к бою, — объявил сидевший за пультом связист. — Ваши приказания, полковник?

Гросс медлил.

— Черт! Лучше бы на моем месте оказался кто-то другой… Потому что, если на то пошло…

— Это не просто корабль, — сказал Крамер. — Там, в космосе, летит человек. Знать бы еще, что он…

— Решение принято. Рисковать мы не вправе. Что, если он перекинется на сторону юкканийцев?

Крамер изумленно воззрился на полковника.

— Боже правый! Старик на такое не способен.

— Откуда ты знаешь, на что он способен, а на что нет?

— Нет, так поступить он не может.

Гросс повернулся к связисту.

— Передайте приказ: открыть огонь.

— Сожалею, сэр, но объект уже ушел. Посмотрите на карту.

Гросс впился глазами в экран. Заглянув через его плечо, Крамер увидел, что черная точка проскользнула сквозь кольцо преследователей и круто свернула. Белые точки, смешав позиции, беспорядочно метались туда-сюда.

— А он незаурядный стратег, — заметил один из военных, прочертив линию на карте. — Этой уловкой пользовались еще пруссаки. Старый маневр… Однако действенный.

Белые точки поворачивали назад.

— Слишком велик риск наткнуться на юков, — объяснил Гросс. — Полюбуйся, к чему приводит нерешительность. — Он холодно взглянул на Крамера. — Надо было отдать приказ, когда он был у нас в руках. А теперь все, ищи ветра в поле. Вон, гляди, как улепетывает!

Полковник ткнул пальцем в стремительно движущуюся черную точку. Достигнув края экрана, она замерла — дальше лежали неизведанные пространства.

— И что теперь? — спросил Крамер, не отрывая взгляда от экрана.

Так значит, старику удалось уйти. Очевидно, с головой у него все в порядке… Как и с умением управлять своим новым телом.

Вот именно. Корабль стал для него новым телом. Старик попросту поменял дряхлую, умирающую оболочку на мощное орудие из металла и пластика. Обрел величие и силу. Новое тело стоит тысячи человеческих. Но сколько оно ему прослужит? Срок эксплуатации крейсера — десять лет, хотя при бережном обращении можно выжать и двадцать — пока не полетит какой-нибудь жизненно важный блок. И заменить его будет нечем.

Именно так все и кончится. Вопрос только в том когда.

— Так твоя жена ничего не вспомнила? — спросил Гросс.

— Я же говорил — козу. И все.

— Полезная информация, ничего не скажешь.

Крамер пожал плечами.

— Я не виноват.

— Интересно, увидим ли мы его когда-нибудь? — Гросс задумчиво посмотрел на точку, которая по-прежнему маячила в углу экрана. — Покажется он снова в этих краях? Хотелось бы мне знать…

— Да, — сказал Крамер. — Мне тоже.

Ночью Крамер долго ворочался, пытаясь заснуть. Мешало странное ощущение легкости: даже искусственно увеличенная, сила тяжести на лунной базе оставалась непривычной. В голове роились тысячи мыслей.

Что все-таки задумал профессор? Вряд ли они теперь это узнают. Похоже, корабль потерян для них навсегда. Старик ушел, окончательно и бесповоротно, растаял в открытом космосе. Зачем, ради какой цели (если допустить, что у него есть какая-то цель), — эту тайну он унес с собой.

Крамер сел, зажег свет и закурил. Лампа высветила металлические стены тесной кабины, которую ему отвели на лунной базе.

Старик хотел с ним поговорить. Побеседовать, устроить дискуссию. Но в суматохе бегства они думали только о том, как бы поскорей унести ноги. Крамер стиснул зубы. А с другой стороны — что им еще оставалось? Звездолет мчал их в открытый космос, непонятно куда и неизвестно зачем. Они были пленниками на собственном корабле, а рядом стояла спасительная ракета, готовая их подобрать. Еще полчаса, и было бы слишком поздно.

И все же… Что именно старик пытался ему сказать? Что хотел сообщить в те первые минуты, когда, к ужасу находившихся на нем людей, корабль вдруг ожил — каждая заклепка, каждый проводок обрели свою волю, стали плотью живого существа, громадного железного организма?

Даже сейчас одно воспоминание о той жуткой минуте заставило Крамера нервно покоситься на стены кабины. Что же стояло за внезапным одушевлением металла и пластика? В единый миг они очутились внутри живого существа — будто Иона во чреве кита.

Корабль разговаривал с ними — спокойно и рассудительно, — унося их все быстрее и быстрее в открытый космос. Динамики и провода стали его ртом и голосовыми связками, электрические схемы — спинным мозгом и нервами, люки, реле, выключатели — мускулами.