Короткие гудки

Валик приготовился скучать, вернее, отсутствовать, но вдруг увлекся. Главную роль играла дебютантка Лиза Проскурина, выпускница театрального училища. Она была совсем молодая, почти девочка с очень высокой шеей и маленькой головой. Журавлик. Волосы были зачесаны за уши. Уши – хрупкие и маленькие, как раковинки. Глаза – граненые, как у стрекозы, – легко наполнялись слезами. Играла точно, была естественная, как зверек.

Валентин удобно развалился в кресле и тихо мечтал: ему хотелось положить свою ладонь на ее длинную шею, под затылком, и осторожно целовать это личико, покрывать поцелуями – не страстными, а осторожными, нежными, едва прикасаясь к уголкам бровей, уголкам рта.

Когда спектакль окончился, он попросил Диму:

– Познакомь меня с Лизой.

– Пошли, – согласился Дима.

Они устремились за кулисы. Вокруг Лизы стояла маленькая толпа. Это был успех.

Дима протырился к Лизе, представил Валика.

– Познакомься, – предложил он. – Это Валентин Сотников.

Лиза посмотрела сквозь Валика. Его имя ни о чем ей не говорило, внешность – тем более. Она его просто не увидела.

Валик понял: ей не до него. Знакомиться надо в другом месте и в другое время.

Валентин нашел время и место. Это случилось через неделю. Всю неделю Лиза не шла у него из головы. Она выбелила черные мысли. Мысли стали посветлее, не такими сплошными и мрачными. Мрак пробивали всполохи света – Лиза.

Валентин позвонил Диме и пригласил в ресторан «Пушкин». С Лизой.

Дима пришел один.

– А где Лиза? – не понял Валик.

– Она опоздает. Сказала, что находится у черта на рогах, но приедет обязательно.

Валентин и Дима приступили к трапезе. Хозяин заведения подбегал несколько раз, задавал вопросы, улыбался любезно. Подчеркивал важность высокого гостя.

Подали суп из раковых хвостов, фирменные пирожки с капустой, холодец из бычьих хвостов, пельмени.

Все было невероятно вкусно, а может, просто Валик хотел есть. Депрессия пятилась и отступала, первым прорвался аппетит. Он ел и оборачивался на дверь, ждал Лизу. Нервничал: а вдруг не придет…

Но она пришла. Оживленная, без косметики. Села за стол и тут же начала есть. Официант заторопился, поднося новые блюда.

Лиза ела жадно и весело, открыто наслаждаясь едой, и даже стонала от удовольствия. При этом пыталась объяснить, почему она опоздала. Жевала, говорила, таращила от напряжения свои граненые глаза. Молодые зубы перетирали еду, по горлу прокатывался кадык. Она была молодая, азартная, легкая, счастливая, в самом начале жизни, в начале своего разбега перед взлетом, без жизненного опыта, который не что иное, как накипь на сердце и на сосудах. Накипь от обид и от предательств.

Валентину нравилось, как она ест. Никаких диет, никаких ограничений. Жена Валентина вернулась к прежнему весу, но какой ценой. Буквально – пытка голодом. Ела дробно, порция – с наперсток, в глазах голодный блеск и общая недокормленность. А тут – стихия, как горная река, – прозрачная, чистая, холодная, целебная и опасная.

Лиза обращала свое женское кокетство на Диму. Валентина почти не замечала. Но он знал: через неделю она будет у него в кармане.

Так и случилось.

Лиза вдохнула запах богатства, но еще глубже вдохнула очарование личности Валентина. И сама не заметила, как оказалась у него в кармане. Но это не все. И он тоже оказался в ее кармане, в ее детском кулачке. Лиза вертела им как хотела, и ему это нравилось.

Жена Валентина подчинялась ему, как солдат генералу. Не могла противостоять. А Лиза Проскурина общалась на равных и даже с превышением. Строила – как сейчас говорят. И Валика восхищала эта энергетическая упругость. Он перестал думать о смерти. Он думал только о жизни. В ушах перестало звенеть. Действительно перестало: то ли сосуды расширились, то ли нерв приспособился. И стало казаться: никакого снегохода не было в жизни Валика. Ни снегохода, ни Ольги, ни операции, ни депрессии. Все началось с того момента, как поднялся занавес и он увидел молодого журавлика Лизу с волосами, заправленными за ушки.

Жена Валентина звонила каждый вечер.

Валику казалось, что это звонки из прежней жизни. Была жизнь. Она окончилась. Он родился заново. Он – другой. И вдруг звонки с того света.

– Здравствуй, ну как ты? – кричала Валентина.

Хотелось сказать: «Да это не я. Это другой человек».

Но Валик ничего такого не говорил. Вежливо отвечал на вопросы. Задавал свои, интересовался детьми.

Лиза начала свою жизнь с начала. А он, Валик – не с начала. У него было трое детей. И есть. И он их любит. И он за них отвечает. Поэтому должен сохраниться статус-кво.

Жена – не стена. Можно и подвинуть.

Лиза именно так и считала, тем более что жена – на другом континенте, существует только в паспорте – де-юре. А жена де-факто – она, Лиза. Валентин купил ей новую квартиру в новом доме. Лиза обставила ее по своему усмотрению. Самая большая и самая светлая комната – спальня. Кровать – четыре квадратных метра. Можно спать вдоль и поперек.