Читаем Короткие истории полностью

Отец пишет сыну из оккупированной Западной Украины и в письме рассказывает:


Есь хозяйство, хрюшка, яйко, сало – ем от пуза!

Есь гармошка, песка ложка.

Жись-житуха, во! Братуха!


Фюрер-батько, жинку – во, мне подарил.


(И опять продолжает продтему)

Есь хозяйство!

Чушка, яйко, сало – ем от пуза!


Сынка мий, давай,

Лично фюреру-отцу

Аж в Хермании служить

Во, братуха, жизнь кака!


***

Я пишу (или рисую) смайлик. Он выглядит так : – = И посылаю его Вичке. Вичка пишет, что это «усатый китайский плут с одной ногой».

Я думаю: «Почему с одной. Я вообще его без ног изобразил. И вообще – это не китайский плут». И я пишу ей, кто это такой, растолковываю: «Это ошизелый преданный фанатик. С его Величеством Усами». – Усы у нас дело святое.

Потом Вика мне пишет, что, мол: «Рыжий муравчик и его правило». «Что рыжий муравчик?» – хочется спросить. Это все равно, что сказать не рыжий муравчик, а допустим «Марципанов со своею Марципановой». Тут же меня осенило, и я спрашиваю, по поводу муравчика: «Кстати, как правильно: его прАвило, или правИло?». Вика ничего не отвечает, и пишет мне: «КадИло», – издевается. Я так и не узнаю как правильно. А после этого предлагает другое, и пишет: «Это Раскольников в бритой налысо треуголке». И продолжает: «Или голый лысому не товарищ, или либо псевдокот по-над Доном проплывет». Интересно, где этот псевдокот. Как он выглядит? У нас в городе можно ли увидеть псевдокота?

Я пишу: «Таракан не еда, а средство». Вика подхватывает: «…Передвижения по виварию Его Превосходительства. Его!». Мне нечего ответить, и хочу закончить этот разговор словами, что: «Михал Семёнч Рубинштейн: ему на свете всех видней, ему на свете всех лучшей».

А Вика пишет на это: «Каннибализм соседских глаз заводит тётечку в экстаз, горжетка пьяная на ней и левый правого синей». А я опять отвечаю: «Немытые рептилии все стилизованы под линии. Моя спина, угрюм-живот, собачка – первый бегемот».

Вика рассказывает: «Капустный крот, свинарка, мятый гусь и третий слева шалопай с метлой, украли шкварок у слепых бабусь, сменяли на айпод с иглой».

И все равно возвращаемся к смайлику : – =

И напоследок. Есть в Японии такая философская школа «коан». Там учитель спрашивает у ученика что-нибудь, а тот должен ответить. Например: «Где открываются невидимые двери?». Или: «Как звучит хлопок одной ладони?». Ученик может по-разному отреагировать: в ответ может залаять, что-то бессвязно крикнуть. Может ничего не отвечать. Правда, Учитель может в ответ ударить его палкой. Таков поиск истины с помощью абсурда слов и действий.


***

Хорошо бы попасть на неведомый архипелаг островного государства Топарау. Но такового нет. И в природе вроде как не существует. Я просмотрел карту, атласы. Я думал, что должно было существовать такое где-то в Океании.

Неплохо бы быть квалифицированным левеллером. Но время не то. Для этого надо вернуть времена Английской буржуазной революции, да заняться аграрным вопросом – показать свой ум, и то, чему тебя научили за пять лет. Дать «на ура» лекцию. В голову сразу лезет Манфред, Маркс, и еще какие-то ученые типы на букву «М».


Можно стать миссурийским браконьером. Но нет смысла. До Миссури мне не добраться. А ходить по волжским оврагам, плутая в камышах и тростнике можно и не будучи миссурийским браконьером.


Очень хочется узнать что такое «пинокритизм».


В Волжском, в универмаге мы стащили манекен, наполовину обрезанный со спины, и без ног. Поставили его в урну, возле остановки. Это оказался весьма горделивый манекен, как выразился Игнат.


На лотке лежала книга: «Лечение свеклой…» что-то там еще… «лучший доктор». – Так мог решить некий лучший свёкор.


Где можно прочесть настольную книгу немецкого танкиста? Как она выглядит? Где ее можно взять?

– На полке возле абажура желтого. Там, рядом с его кроватью.


У Артем был стул. На таком сидят все, особенно всякие завы чего-либо. Ну, скажем, завсклада на таком сидит. На обратной стороне надпись инвентарная красной краской: «Профсоюз». И номер стула. Тоже естественно инвентарный.


Волжское ГАТП я переименовал в Волжское Гаити.


***

Какое главное направление всех грузопотоков?

– Австралия – Воронеж.

Почему бы и нет?!


Ельцин, Кравчук, Юрий Сенкевич и Каспаров играли в шашки в «Чапаева».

В конце концов, СССР был проигран.


Было у бабушки три сына, все на букву «М»: Миколай, Михаил и Микита.


У алкоголиков нет совести, но есть расческа. Обязательно есть.


Дао придумали аферисты, – сказал Денис.


– Жора, ты православный?

– Нет, я русский.


Как называется человек, передающий информацию?

Саша очень тупо ответил: телефон.


19 мая 2006г.

Я сидел на днях на семинаре и считал что-то в столбик. Рядом справа сидел Макс, как обычно.

– Че, считаешь? Сколько со стипендии пропить? – спросил он.

– Да, – ответил я по-свойски.

       Вот так и живем. Такие вот у нас диалоги.


Дмитрий не собирался сегодня заниматься спортом. Он просто приехал. Походил. Заниматься не стал – силы уже не те. Двадцать четыре года, как-никак. Они покумекали с Мишей, и пошли в ближайшую пивточку за пивом. У нас здесь много пивточек.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Мисо-суп
Мисо-суп

Легкомысленный и безалаберный Кенжи «срубает» хорошие «бабки», знакомя американских туристов с экзотикой ночной жизни Токио. Его подружка не возражает при одном условии: новогоднюю ночь он должен проводить с ней. Однако последний клиент Кенжи, агрессивный психопат Фрэнк, срывает все планы своего гида на отдых. Толстяк, обладающий нечеловеческой силой, чья кожа кажется металлической на ощупь, подверженный привычке бессмысленно и противоречиво врать, он становится противен Кенжи с первого взгляда. Кенжи даже подозревает, что этот, самый уродливый из всех знакомых ему американцев, убил и расчленил местную школьницу и принес в жертву бездомного бродягу. Но до тех пор, пока у Кенжи не появятся доказательства, ему приходится сопровождать монстра в человечьем обличье от одной безумной сцены к другой. Это — необъяснимо притягательный кошмар как для Кенжи, так и для читателя, который, не в силах оторваться от книги, попеременно надеется, что Кенжи или же проснется в холодном поту, или уведомит полицию о том, что с ним происходит. Увы, Кенжи остается в плену у зла, пока не становится слишком поздно что-то изменить.Блестяще написанные размышления о худших сторонах японского и американского общества, ужас, от которого не оторваться.

Рю Мураками

Проза / Контркультура / Современная проза