Короткие смешные рассказы о жизни 1

– Сделайте одолжение, напомните мне, пожалуйста, какую художественную школу вы окончили?

– Третью, но я…

– Третью… третью… – бормотал он, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд на моей картине. – Третью?! – вдруг чрезвычайно удивился он и, схватив полотно, вышел прочь.

– Наверное, на аукцион понес, – оскалился выспавшийся Мишка. – Ну что ж, Алексей Николаевич, сегодня вечером мы будем пить бордосское вино в каюте первого класса теплохода «Александр Невский», а на коленях у нас будут сидеть…

– Да заткнись ты уже, – швырнул я в него кисть, – лучше подумай над тем, где будешь ночевать сегодня!

⁂

Великолепная улыбка профессора влетела в мастерскую так же неожиданно и вдохновенно, как и два часа назад:

– Заказчик в восторге! Заказал еще пять полотен!

– Как? – раскрыл я рот.

– Не может быть! – подобострастно взглянул на меня Мишка.

– Друзья мои, тяга к искусству просыпается при избытке времени или денег. Наш клиент – счастливый обладатель того и другого, а присутствие вкуса при этом делается совершенно избыточным, – плескалось счастье на его лице.

– А-а-а-а, – облегченно выдохнул мой завистливый друг.

– За сим спешу откланяться. Да… выберете сами, что-нибудь из Татлина или Делоне.

– Но он же не…

– Не имеет значения! Клиент разбирается в авангарде так же, как Гринчишин в аккордах!

– Гречкин, – поправил Гречкин.

– Простите великодушно, маэстро. Вот вам аванс, – припечатал он тысячу к столу. – Остальное – после.

Схваченный воздушным потоком, профессор исчез в дверях.

– Конечно, не Шато Лафит в каюте первого класса, – отлепил я от краски тысячерублевку, но «Алазанскую долину» среди костей и арбалетов я тебе гарантирую!

– Наш первый гонорар! – примерил профессорскую улыбку Мишка.

– М-О-Й первый гонорар! – процедил я с расстановкой и прилепил банкноту к его лбу.

⁂

Работа закипела. Мы выдавали по 3-4 шедевра в день. Мишке все-таки пришлось открыть в себе талант художника. Мы работали вахтовым методом, по два часа. Ставка оказалась неизменна: тысяча рублей – картина.

К концу второго дня мы уже без труда отличали Кандинского от Миро, а Мондриана от Делоне. К концу третьего – через содомовый хаос линий и фигур, сквозь пятно-кляксовый террор и цветосветовой апокалипсис – мы стали находить композицию. К утру четвертого дня (когда подходила к концу работа над незабываемой «№ 11» Поллока), мы приблизились к святая святых – таинству Идеи. И чем меньше вина оставалось в стакане, тем явственнее открывался нам ее сакральный смысл.

– Зря я не поехал в Астрахань, арбузы грузить! – швырнул кисть в стену Мишка. – Это не картина, это диагноз! Кто этот Поллок? Псих? Наркоман? Извращенец? Кто ему вообще позволил взять в руки кисть?

– Вполне обычный гений-алкоголик.

– Я так и думал. В нормальном состоянии этот бред невозможно нарисовать!

– Он смешивал краску с песком, битым стеклом и в истерике разбрызгивал ее по полотну.

– Я же говорю – псих!

– Так получались картины, которые сейчас стоят миллионы.

– А мы получим жалкую тысячу, вывихнув мозги наизнанку, чтобы скопировать этот парафренический синдром!

– Искусство стоит ровно столько, сколько за него готовы платить.

– Искусство? Этот Клондайк психиатрии ты называешь искусством?

– Он был первый, и потому – гений! Возьми «Черный квадрат» (тут Мишка издал протяжный стон). Нонсенс! Пощечина общественному вкусу! Никто так не делал до него! А он взял и сделал! И создал свою философию.

– Под любой бред можно подвести идею!

– И если она имеет эмоциональный отклик, у нее найдутся свои приверженцы.

– От этого он не перестанет быть бредом. Это не искусство, это – глобальная мистификация! Афера!

– Это был прорыв! Не предмет стал во главу угла, а образ! Не тело, а душа! Они не могли по-другому выразить свои мысли и чувства. Им стало тесно в рамках классического направления.

– Конечно, если они не смыслят в нем ничего. Проще всего сказать «я так вижу». Не надо искать гениальность в помойном ведре!

– Не пори чушь! Чтобы нарушать правила, надо знать их. Многие художники ушли от академического стиля – взять Модильяни, Дали, Моне, Ван Гога.

– Да потому, что их картины не продавались. И на пустом месте придумали идею, философию, но там нет ничего! Пустота!

– Каждый видит то, что хочет видеть!

– Ты хочешь увидеть то, чего нет! Ты создаешь сюрреализм в своем сознании, придумываешь свой дубликат мира. А я верю глазам своим. И вижу, что король – голый!

– Это пластичное и вариативное искусство! У реализма нет вариантов, бери что дают. А здесь – ты художник! Сделать творцом тебя – вот главная цель его!

– Зато там я могу выбрать еду, а не сдохнуть от голода, если у меня отсутствует больное воображение!

– Реализм атрофирует твое воображение! Статичность замораживает твой творческий потенциал. – Мимика и жестикуляция мои были необычайно выразительны.

– Я хочу видеть сюжет, композицию, перспективу! – возносил Мишка руки к небу, как Муссолини. – Если этого нет – это не искусство, а профанация!

– Если произведение порождает эмоции, то имеет полное право на существование и представляет ценность в искусстве! – кричал я.