Короткий миг удачи

— Промокла-то, господи! — ласково суетился он, накидывая ей на плечи свой тяжелый, насквозь пропитанный водой пиджак. Рубашка его тотчас промокла, потому что спасения не было и под деревом, он плечами, спиной ощутил сильный озноб, но нежность его к встретившейся Таньке была настолько велика, что он ничего не замечал, укрывал ее понадежнее пиджаком, запахивая его на ее груди, у горла. Она совсем съежилась, но скоро стала согреваться.

— Хорошо? — спрашивал он.

Она только кивала головой и благодарила большими ласковыми глазами. Он не знал, что бы еще такое сделать для нее, только бы касаться ее, укрывать, заботиться.

С волос ее капало на шею, она жмурилась и запрокидывала голову. Капли дождя были на ресницах и бровях. Константин Павлович поискал платок и вспомнил, что не захватил его. Тогда, ворча какие-то неизъяснимой нежности слова, он стал вытирать ее упругие холодные щеки пальцами. Она доверчиво подставляла лицо и переступала босыми ногами. Близко он увидел ее полураскрытые губы, влажные и свежие, подумал, что, поцелуй он ее сейчас, она только жалобно вскинет ресницы и ничего не скажет. Он опустил руки, все так же стоя близко около нее, поискал и нашел ее пальцы, они покорно остались в его руке.

— Танюша, — тихо позвал он, — вы еще не были в Москве?

Отворотив лицо к плечу, задумчивая и грустная, она еле заметно покачала головой.

— Танюша, приезжайте, пожалуйста! Нет, нет, серьезно. Дали бы телеграмму, я бы вас встретил.

— Так уж сразу и в Москву, — еле слышно произнесла она одними губами.

— А что? Нет, серьезно, приезжайте! Квартира у меня большая. Дача… Поживете, может быть… понравится. С художниками познакомитесь, это интересный народ.

Она глубоко вздохнула, распрямилась и посмотрела на небо.

— Дождь, кажется, кончается, — не сразу произнесла она.

— Да… кажется, — отозвался он.

— Идемте?

— Пошли.

Она тронулась первой, он, чувствуя обидную неловкость, чуть приотстал. Сначала она ступала неуверенно, как бы в нерешительности и чего-то ожидая, но потом пошла быстрее и уверенней. Легкие забрызганные ноги ее бесстрашно ступали в грязь и лужи.

Идти до деревни оставалось недалеко, и Константин Павлович догнал, пошел рядом.

— А чем вы зимой думаете заняться? — спросил он. Ему хотелось остановить ее, удержать, в крайнем случае не идти так торопливо.

— Чем? Работать надо, — в обычной своей манере ответила она. — Что же, меня все тетка кормить будет?

По ее тону Константин Павлович понял, что очарование тех недолгих минут под деревом уже прошло и не вернется, никогда уже больше Танька не будет с ним так доверчива и проста. И все же он, высокий, худой и нескладный в промокшей до нитки одежде, все же он решился и сказал:

— Так приезжайте в Москву. В самое хорошее время приедете. В театры можно походить, на выставки.

Он споткнулся, разъехался ногами по грязи и едва не упал.

— Вот дождь! — недовольно сказала она, оглянувшись на спутника и понадежнее запахивая мокрый пиджак.

И точно — дождь посеял вновь, мелко, но густо, расходясь все пуще.

— Вы весь промокли. — Она мельком взглянула на него.

— Ерунда, — хмуро отозвался Константин Павлович, хотя рубашка неприятно прилипла к телу и озноб достиг такой силы, что он стал чувствовать морщины на щеках.

— Заболеете еще. — Танька, наклонив под дождем голову, шла быстро и не разбирая дороги.

Дождь прекратился разом, едва они вошли в деревню. Было тихо и покойно. Из зарослей лопухов вылезла мокрая собака, понюхала воздух и побежала по стоявшим в траве лужам. Мокрые заборы, казалось, вросли в землю. За деревней в тяжелой пелене туч начали обозначаться промывины.

Константин Павлович подумал, что ему неловко показываться на глаза людям вместе с Танькой, — ни дать ни взять кавалер. А в том, что на них глазеют в окна, он не сомневался. Но Танька шла, ни на кого не обращая внимания, и он обречен был тащиться за ней по самой середине улицы. Изредка взглядывая на окна, он замечал любопытствующие лица и от неловкости глубже засовывал руки в карманы и сильнее горбился. Но, проходя мимо мастерских, он взглянул и невольно, от стыда и растерянности, придержал шаг, — широкие мокрые ворота мастерских были распахнуты, а на пороге стоял Митюшка и смотрел упорным подозрительным взглядом соперника.

12

Прогулка под холодным дождем не прошла для Константина Павловича бесследно, — к вечеру появился жар. Сестра забеспокоилась, хотела бежать к фельдшерице, но он сказал, что все это ерунда, пусть лучше на ночь напоит его чем-нибудь. Дарья достала сушеной малины и вскипятила самовар. Поила она его в постели, но скоро Константин Павлович отослал ее и, допивая сладкий душистый напиток, стал думать о том, что в чем-то он сегодня оробел, где-то не сказал нужного слова. И все вспоминал, как они с Танькой спасались от дождя под деревом.