Короткое детство

Митька безнадёжно махнул рукой.

— Где же такое сверло найдём…

Стёпка опешил. «И в самом деле такого сверла в деревне не найти», — подумал он.

— А если прожечь? — предложил Митька.

— Прожечь? — переспросил Стёпка. И стукнул себя кулаком по лбу: — Вот балда, не мог догадаться. Айда в кузницу. Дед Тимофей нам её в один час прожжёт.

Кузница — бревенчатый прокопчённый насквозь домишко — стояла на берегу реки. Чтобы попасть к ней по дороге, надо было кругом обойти деревню. Но ребята очень торопились. И поволокли бревно напрямик по сугробам.

Кузнец дядя Тимофей, маленький, коренастый, длиннорукий, считался в деревне чудаком.

Кузнец был занят важным делом: ковал кочергу. Увидев ребят, дед бросил кочергу, подошёл к Стёпке и ущипнул его за щёку.

— Хорошая щека, — похвалил дед. Митьку он подёргал за нос и сказал, что нос тоже хороший и совсем без соплей.

Митька посмотрел на измазанные Стёпкины щёки, Стёпка — на чёрный Митькин нос, и они принялись хохотать. Шутки деда Тимофея им всегда нравились. Сам же дед Тимофей смеялся, как маленький: хлопал руками себя по бокам и приплясывал. Насмеявшись вдоволь, дед вытащил кисет с махоркой и стал свёртывать цигарку. Стёпка подсел к нему и закричал в ухо:

— Дедушка Тимофей, просверли нам дырку!

— Ась, чего ты пищишь, как комар. Ори громче.

Стёпка заорал изо всех сил.

— А зачем тебе дыра?

Ребята с обеих сторон принялись кричать деду в уши, что они собираются делать пушку.

Дед Тимофей осмотрел бревно и подёргал свою грязную бородёнку.

— А чем будете расплачиваться?

Стёпка поскрёб затылок, Митька почесал шею. Дед понял, что платить ребятам нечем.

— Ладно, — сказал кузнец. — После войны рассчитаемся.

— Согласны.

Работа закипела. Деду Тимофею надоело возиться с кочергой, и он с радостью принялся прожигать в бревне дырку. Стёпка с Митькой по очереди качали мехи́. Кузнец добела накаливал железный шкворень[1] и выжигал им сердцевину. Бревно шипело, выбрасывая клубки белого едкого дыма.

Дыра получилась, как у настоящей пушки, ровная и гладкая.

Пока искали бревно, пока сверлили дырку, и день кончился. В Ромашках кое-где в избах светились тусклые огоньки. В правлении колхоза окна тоже были жёлтые, а из трубы валил дым.

— Посмотрим, что делает Витька-счетовод, — предложил Стёпка.

Витька сидел за столом и, высунув язык, выводил на обложке толстой тетрадки лиловые буквы. Увидев ребят, он встал, засунул руки в карманы и строго спросил, что надо?

— Зашли посмотреть, как ты счетоводишь, — сказал Стёпка.

— Прошу садиться, — Витька поставил около стола две табуретки и обмахнул их рукавом.

Ребята робко присели. Витька взгромоздился на стул, отодвинул тетрадку, побарабанил по столу пальцами.

— Ну… я вас слушаю.

Такого приёма они никак не ожидали. Ребята посмотрели друг на друга и потупились.

— Уж очень ты сразу важным стал, — сказал Стёпка.

— Должность такая, — не без гордости заявил счетовод. От такого ответа Митька поёжился. Стёпка тоже не знал, с какой стороны подъехать к Витьке, который вдруг в один день поднялся на недосягаемую высоту.

В правлении было чисто и тепло. Всё лежало на своём месте. Счёты, обычно валявшиеся на столе, теперь висели на гвоздике. Портрет Ленина блестел, как новый. Красный флаг был обёрнут газетой и перевязан шпагатиком. Ржаного снопа, который пять лет сидел в простенке между окнами, теперь не было.

— А кто сноп выкинул? — спросил Митька.

— А что ему тут делать? Пыль собирать? — засунув руки в карманы, Витька прошёлся по канцелярии, подкинул в печку дров и, опять сев за стол, постучал пальцами.

— А что ты сегодня наработал? — спросил Стёпка.

Витька взял тетрадку, дунул, на неё и положил перед Стёпкой.

— Сначала руки вытри, а потом лапай, — предупредил он.

Стёпка вытер о штаны руки, взял тетрадь и вслух прочитал:

«Ведомость по учёту трудодней колхоза „Красный партизан“».

Написано было так, словно напечатано. Стёпка с уважением посмотрел на Витьку.

— Сам писал?

— А то кто?

— Неплохо.

Глаза у Витьки засияли, но он сразу же погасил радость и нахмурился.

— Ничего особенного.

Стёпка листал тетрадку и с трудом сдерживал себя, чтобы не ахать от удивления. Все страницы были разлинованы красными столбцами, среди них попадались и синие, и даже зелёные.

— И это ты сам?

— Что?

— Столбцы рисовал?

— Не столбцы, а графы, — поправил Витька Стёпку и отобрал у него тетрадку.

— А мы пушку делаем, — похвастался Митька. — Хочешь посмотреть? — И, не дожидаясь согласия, выскочил на улицу, приволок бревно. — Глянь, какую дыру прожгли.

Витька внимательно осмотрел дыру, потом взял линейку и измерил.

— Малый калибр, — авторитетно заявил он. Стёпка с Митькой даже и слова такого не слыхали, но, чтоб не показать своё полное невежество, скромно промолчали. Потом они стали наперебой рассказывать, как прожигали с дедом Тимофеем дыру.

Витька нахмурился и серьёзно сказал:

— Деду надо инвентарь к весне готовить, а он с вашей пушкой возится.

Стёпка исподлобья посмотрел на Витьку и процедил сквозь зубы:

— Не очень-то задавайся. Подумаешь, какой указчик нашёлся.

Витька встал, одёрнул рубаху, посмотрел на ходики.