Короткое детство

В честь праздника Митька вымыл не только лицо, но и шею с ушами. Мать вынула из сундука вельветовый костюм, сандалии с носками, купленными в городе за неделю до войны. Митька натянул костюм, и мать ахнула. Когда покупали, он был в самый раз, а теперь руки высунулись из рукавов чуть ли не до локтей, а штаны походили на трусики.

Митька, как хозяин, пригласил гостей к столу. Гости чинно расселись, положили на колени руки и приняли серьёзный вид. Пока Елизавета Максимовна накрывала стол, они сидели не шевелясь, с постными вытянутыми физиономиями, словно перед фотоаппаратом. Елизавета Максимовна поставила перед ребятами две больших миски с холодцом, горшок тушеной картошки с мясом и жбан домашнего пива, сваренного из свёклы. Наполнив стаканы чёрным, как дёготь, пивом, она сказала:

— С праздничком, дети.

Витька Выковыренный встал, кашлянул в кулак и сказал:

— Смерть немецким оккупантам!

Как взрослые, чокнулись, выпили, набросились на студень и в три минуты очистили обе миски. В пять минут опорожнили горшок с картошкой. Потом выпили ещё по стакану пива и Стёпка сказал:

— Теперь пошли ко мне угощаться.

Такой уж был обычаи в Ромашках. По праздникам ходить угощаться из дома в дом. У Стёпки выпили по стакану точно такого же пива, поели точно такого же студия и попробовали точно такой же, как у Митьки, картошки. От Стёпки потащились к Лаптю. Попробовали пива, по разу ткнули вилкой в студень и наотрез отказались от картошки.

Идти угощаться к Врунам не хотелось, но, чтоб не обидеть их, пошли.

Посидели за столом, поковырялись в студне и отправились гулять. Прошли деревню из конца в конец. Остановились у дома бабки Любы. Сирень в палисаднике уже проклюнулась, выпускала крохотные листочки.

— Наломаем сирени, — предложил Лапоть.

— Куда она такая, — сказал Локоть.

— Дома поставишь в крынку с водой — распустится.

Стёпка пренебрежительно махнул рукой.

— Возиться тут ещё с ней.

День был ярким. Солнце припекало. У счетовода под шляпой взмокли волосы, с ушей капал пот.

— Хоть бы шляпу снял. Такая жарища, а он в шляпе франтит-финтит, — сказал Сенька Врун.

Стёпка посмотрел на солнце.

— Жгёт. Ещё так три дня пожгёт — землю в самый раз пахать, — сказал он, снял кепку, взял за козырёк и запустил в небо. Кепка, описав дугу, шлёпнулась на дорогу. Митька тоже подбросил свою кепку. Самовар долго вертел в руках свой картуз с лакированным козырьком. Очень было жалко картуз и очень хотелось запустить его в небеса. Он запустил, и картуз упал в канаву с протухшей водой. Самовар выудил его палкой, выжал, напялил на голову и сказал:

— Ух, как приятно.

— Айда купаться! — закричал Коршун.

Витька Выковыренный возразил:

— Вода холодная.

Коршун презрительно смерил его взглядом с ног до головы и передразнил:

— Хо-лод-ная! Можешь не ходить. Никто тебя не зовёт. Айда, ребята! — и помчался прямо по полю к реке. Ребята, перегоняя друг друга, понеслись за ним. Позади бежал Витька-счетовод, размахивая шляпой.

Откуда ни возьмись выскочили Лилька с Аркашкой. Они обогнали Витьку. Лилька закричала:

— Эй, куда?

Стёпка остановился.

— Купаться.

— И я с вами!

— Только тебя не хватало.

— А тебе что, жалко?

— Не жалко. У нас трусов нет.

— Мы будем нагишом, — пояснил Лапоть.

— Эх вы, шантропа несчастная, — язвительно сказала Лилька и помчалась назад в деревню, только пятки засверкали.

Река неширокая. Вода неслась стремительно, крутя воронками. Торопливо стащили рубахи и выстроились у воды.

— Кто первый? — спросил Стёпка.

Лапоть сунул в воду ногу и сразу же её выдернул.

— Страх какая холодная, — сказал он.

— Ещё бы, на озере лёд не стаял, — пояснил Митька.

Аркашка зачерпнул пригоршню воды и выплеснул её на Лаптя. Лапоть охнул и столкнул Аркашку в реку. Аркашка выскочил из реки, как пробка.

— Хороша водичка? — насмешливо спросил Коршун.

— Вода как мёд, вылезешь — бр-рр, — и, лязгая зубами, Аркашка запрыгал на одной ноге.

— Эх, была не была! — крикнул Коршун, разбежался и как камень пошёл на дно. Вынырнув, поплыл сажёнками на ту сторону реки. Выскочив на берег, Стёпка замахал руками.

— Локоть, давай сюда!

Митька разбежался, нырнул, и ему показалось, что он прыгнул в кипяток, так его ошпарило. Митька высунул из воды голову. Над ним стремительно вертелся синий купол неба, плясало солнце и раскачивались берега. Ледяной холод сжал сердце. «А что, если утону?» — с ужасом подумал Митька. Он поплыл изо всех сил, по-собачьи, громко хлопая по воде ногами.

— Куда ты? — закричал Стёпка.

Митька повернул на голос. Он из последних сил работал руками. У берега ноги начала сводить судорога.

— Тону! — истошно заревел Митька и поднял руку. Стёпка схватил её и вытащил Митьку на берег.

— Думал, что утону, — прохрипел Локоть. — Ужас какая вода.

Братья Вруны и Лапоть барахтались у берега.

— Давай к нам! — крикнул Коршун.

— Не хотца, — ответил Лапоть.

— Они умней нас, дураков, — сказал Митька. — Ну, как теперь поплывём обратно?

— Доплывём, — успокоил его Стёпка. — Ты не крутись в воде, а плыви прямо.