Коротков

Дело обстояло так. В большом Кисельном переулке располагалась школа номер 50 имени В. Р. Менжинского. Большинство учащихся в ней были детьми живших по соседству сотрудников ОГПУ. Естественно, комсомольская организация ОГПУ взяла над школой шефство. Многие молодые чекисты, в том числе Александр Коротков, Иван Агаянц, Александр Езерский, Николаи Рюмин в своих подшефных классах помогали проводить тематические пионерские сборы, а затем и комсомольские собрания, рассказывали ребятам о международном и внутреннем положении, устраивали экскурсии, ставили любительские спектакли, в качестве судей участвовали в спортивных соревнованиях, в случае надобности «подтягивали» отстающих по трудным предметам учебной программы.

Именно по причине общего пристрастия к спорту запомнила своего классного вожатого — Сашу Короткова Зоя Зарубина, дочь Василия Михайловича от его первого брака. Впоследствии Зоя даже стала мастером спорта по легкой атлетике, чемпионкой СССР среди девушек. Вышло так, что годы спустя, уже в период Великой Отечественной войны, Зоя Васильевна, уже сама сотрудник НКГБ и НКВД, имела прямые контакты с полковником Коротковым по службе.

Ныне профессор, доктор филологических наук З. В. Зарубина в разговорах с автором тепло вспоминала о том, как интересно и весело проводили пионеры лето в пионерлагере «Отдых» близ Прозоровки, как разводили костры, организовывали походы и военные игры, как помогали колхозникам на прополке овощей… Пионервожатые-чекисты работали на грядках наравне с подшефными ребятами, держались с ними как с младшими товарищами.

В 1932 году комсомольца Короткова приняли кандидатом в члены ВКП(б). Так случилось, что в кандидатах ему довелось пробыть целых… семь лет. Это объясняется тем, что в те годы проводилась очередная «чистка» партии и прием в ВКП(б) был временно приостановлен. К тому же несколько лет Коротков провел в продолжительных загранкомандировках, где пребывал на нелегальном положении и, естественно, заниматься оформлением своего членства в партии возможности не имел.

К моменту приема в кандидаты (кандидатство все же неформально рассматривалось как принадлежность к ВКП(б), кандидаты имели право участвовать во всех мероприятиях партячейки с совещательным голосом) Коротков уже прошел ступеньки помощника оперуполномоченного, а затем и оперуполномоченного Иностранного отдела ОГПУ, получив наконец заветный «мешок». Тут требуется некоторое пояснение. Каждый оперативный сотрудник ИНО и в самом деле получал небольшого размера мешок, сшитый из брезента невероятной толщины и прочности, вроде того, из которого шились куртки и брюки московских пожарных. По окончании рабочего дня сотрудник складывал в него все свои бумаги и документы. Незашитая сторона этого своеобразного сейфа имела несколько петель, через которые пропускалась стальная цепочка. Сотрудник затягивал горловину мешка этой цепочкой и запирал ее на секретный замок. Завершив эту процедуру, он сдавал мешок в канцелярию закордонной части и получал его обратно на следующее утро. Секрет замка был кроме владельца мешка известен только начальнику закордонной части.

Как уже говорилось ранее, штат ИНО был в те годы совсем невелик, и руководство отдела не только по бумагам, но лично знало каждого оперативного работника, следило за его работой, на этом основании делало соответствующие выводы, намечало дальнейший служебный рост, место и формы использования на том или ином участке. За сравнительно недолгий срок Коротков пережил трех начальников отдела, причем все трое были первоклассными профессионалами. Одним из них был уже упоминавшийся ранее Артузов, под руководством которого КРО провел, в частности, считающиеся ныне классическими операции «Трест» и «Синдикат-2».

Можно сказать уверенно, что к этому времени Коротков пользовался серьезным уважением в среде чекистской молодежи, посему его несколько раз избирали вначале членом бюро, а затем и секретарем комсомольской ячейки ИНО.

Одним из первых заданий, которое получил Коротков, был анализ деятельности некоей организации с ничего не говорящим непосвященным названием «ГЕФУ». На самом деле задание было своего рода «контрольной работой», проверкой аналитических способностей молодого сотрудника, поскольку к этому времени «ГЕФУ» и ее преемница «ВИКО» приказали долго жить. Дабы затруднить решение задачи, Короткову дали лишь сырой материал: разрозненные документы, служебные письма и распоряжения, финансовые отчеты, донесения внедренных агентов и сотрудников наружного наблюдения…

В «медовый месяц» Советского Союза и Веймарской республики был создан ряд советско-германских военно-промышленных предприятий, замаскированных под концессии[7]. Для финансирования и руководства ими с немецкой стороны военное министерство Германии в августе 1923 года создало «Общество содействия промышленным предприятиям» — «ГЕФУ» (от немецкого «Gesellschaft zur Forderung geweibbicher Untemehmungen). Руководящие органы «ГЕФУ», соответственно, находились в Берлине и в Москве — в Хлебном переулке, 28.