Корова

Я-то никогда бед не знала в этих соревнованиях, потому что и газет в семье накапливалось предостаточно, и журналов. Причём, каких журналов! Не верьте, что глянцевые журналы появились в России только в конце XX века. Глянцевая бумага не только красивая, но и тяжёлая. Вот «Вопросы истории» печатались на лёгкой газетной бумаге, зато были толстыми, то есть компенсировали лёгкость бумаги своей толщиной. Такой же был журнал «Вокруг света». Это сейчас он стал глянцевым и большого формата, а раньше он был и потоньше, и поменьше, и полегче. Мама по работе выписывала «Терапевтический архив» – белоснежное, как медицинский халат, издание более сотни страниц на великолепной глянцевой бумаге. Его подшивку за год я не могла поднять, поэтому за меня в школу её носили старшие братья или папа. Один номер «Политического образования» порой весил, как среднего объёма книга. Но самое лучшее было сдавать журнал «Огонёк», который был, пожалуй, самым огромным по формату в то время. Бумага в нём была замечательная, плотная, толстая, блестящая! У меня до сих пор хранятся знаменитые репродукции мировой живописи с разворота этого журнала, которыми в те годы обклеивали и обвешивали квартиры практически все советские граждане. Один «Огонёк» был значительно тяжелее самых толстых и многостраничных газет. «Советский экран» – ещё один источник самодельных плакатов с ликами любимых актёров – «Огоньку» по весу уступал ненамного. «Работница» с «Крестьянкой» были полегче, как и положено изящным «журналам-девушкам», но даже изрезанные женщинами на выкройки и картинки мод, на рецепты блюд и масок для лица, тоже давали ощутимый вес при сдаче с теми же газетами. Сдавай хоть пудами! За год их накапливалось столько, что приходилось выносить в чуланы на огородах или во дворах, какие ещё сохранились даже в крупных провинциальных городах.

Поэтому я, если наш класс отставал по весу сданной макулатуры, вытаскивала из этого чулана связку журналов «Наука и жизнь» за три-четыре года подписки, которая толщиной была около аршина, тащила её в школу, и после этого ко мне уже никто не приставал с дурацкими вопросами: «Горская, а где твой вклад в досдачу вторсырья, когда Холодная война в разгаре?».

Иногда случались стычки на почве воровства чужой макулатуры. На изящных учениц нападали хулиганы из параллельных классов-конкурентов. Ведь макулатура – она макулатура и есть, на ней же не написано, кто её принёс и откуда. Правда, на журналах и газетах на почте от руки писали номера домов и квартир, чтобы почтальону было удобно раскладывать их по почтовым ящикам. Но кто там докажет, что надпись «Заг. 31–13» – это дом номер 31 по улице Загорской, а не, скажем, по Загородному проспекту? Находились психи, которые отрывали от газет клочки с номерами за целый год! Чтобы не возникало конфликтов, было вынесено мудрое постановление: каждый ученик должен подписать каждую единицу сданной им макулатуры. Сдаёшь сто или двести газет, вот все и подпиши. Разборчиво укажи имя фамилию и класс. Были случаи, когда и эти надписи отрывали и писали новые данные. Вот что делает с людьми азарт и дух соревнования.

В дни досдачи макулатуры учеников с неустойчивой психикой начинала лихорадить мысль: «Где взять дополнительную макулатуру?». Самых сообразительных посещало озарение: «Надо не бумагу тырить, а обеспечить нужный вес, массу!». Одни из них принимались сдавать в макулатуру даже свои тетрадки за текущий учебный год! Особо дерзкие и даже где-то наглые умудрялись грабить школьную и городские библиотеки, воруя оттуда подшивки нужных читателям газет и журналов и даже весьма редкие и совершенно новые книги и учебники. Другие над этим только посмеивались и находили другой способ, как повысить вес макулатурной массы своего класса.

В один прекрасный день пионер нашего звена Витька Плахов принёс небольшую и аккуратную кипу обычных газет. Но совершенно неподъёмную. Кладёт её на весы – десять килограммов! Что за чертовщина? Приходит Серёга Бубликов с тонюсенькой пачечкой каких-то журнальчиков типа родной до боли в суставах «Мурзилы». На весах эта ноша показывает двенадцать кэгэ! Потом ещё кто-то притащил, обливаясь потом, пару-тройку журналов, толстых правда, но где вы видели, чтобы они весили пять кило? Нам повезло, что приём макулатуры вела старшая пионервожатая школы Лора, идейная барышня двадцати с небольшим лет. Вообще-то, её звали Флорой Юрьевной, но имя Лора ей нравилось больше. Она всем доказывала, что оно означает Ленинская Октябрьская Революция! Школьники-негодники за глаза называли её Хлоркой.