Читаем Корова полностью

И вот наша Лора только удивлённо ресницами хлопала, но взвешивала и записывала, взвешивала и записывала. Под конец приёма наш 4-ый «В» класс вышел в лидеры не только между однокашниками из классов «А», «Б» и «Г», но и вообще по школе! И хоть бы кто додумался проверить, понять, почему толстенную вязанку журналов в человеческий рост, которую собрали наши конкуренты, по весу превосходят вот эти тоненькие и подозрительно перемотанные крепкой бечёвкой листы газетёнок? Вот как всех ослепила страсть выйти на первое место в соревновании по сбору хоть чего-нибудь.

Всё погрузили на машину и отправили на бумажную фабрику для переработки. Нашему классу, понятное дело, дали и вымпел, и грамоту, и книгу «Детский годы Ильича» для классного пионерского уголка. Такая гордость распирала за свой коллектив, за победу… Но всё «обломилось», когда с фабрики приехал разгневанный работник, грохнул об пол несколько кирпичей, откуда-то украденных свинцовых пластин, пару-тройку тормозных колодок от железнодорожных вагонов и даже топорище от большого колуна! Специалист по бумаговарению чуть не плакал и страшно ругался, что это откровенное вредительство и показуха, что макулатуру собирают для экономии драгоценной древесины и ликвидации мусора, а совсем не для того, чтобы утруждать работников фабрики вылавливать из котла с бумажной массой эти совершенно небумажные включения. Кому-то из нас было стыдно, кто-то только ехидно улыбался. К вечеру у нас отняли и вымпел, и грамоту, и «Детские годы Ильича»! Пока мы и их не сплавили на вторсырьё. Досталось и другим классам, у которых в пачках с газетами обнаружились совершенно новые и весьма толстые книги. А какая-то малолетняя сволочь додумалась для создания объёма и усиления веса впереть туда украденный в городской библиотеке том Большой советской энциклопедии!

Была стране польза от такого участия в соревновании по сбору старых газет и журналов? Вряд ли. Скорее, больше ущерба. Была б моя воля, я бы эти соревнования отменила. Есть у тебя макулатура – приноси и спокойно сдавай. Нет – на нет и суда нет. Ведь столько глупости из людей вылезает, как только уловят они носами азарт какого-то состязания, соревнования. Говорят, что в иных странах ставят контейнер с надписью «для бумаги», и граждане складывают туда именно бумагу. То же самое для стекла и пластика. А у нас ещё в Перестройку так поэкспериментировали, и в контейнер для макулатуры навалили всего, что душе угодно, и даже с прицепом, но только не макулатуру. Макулатура-то у людей была, но её большинство граждан вывалила в бак для стекла. Стекло навалили в контейнер для пластика. Такой вот парадокс загадочной русской души. А всё почему? А потому что скучно без соревнования-то, без раздачи вымпелов, без драки за украденные у кого-то кипы старых газет. Так многие «подсели» на эти соревнования, что теперь и не слезть.

А я терпеть не могу соревнования. В самом слове «соревнование» рычит корень «ревность». И кроме этой неуправляемой и беспричинной ревности больше нет ничегошеньки. Ревности, что кто-то кого-то хоть в чём-то обошёл, обскакал, обдурил. Дух соревновательства хорош только, когда кто-то стремится достичь определённых высот, благодарно наблюдая за достижениями другого. Когда человек становится, например, выдающимся пианистом, потому что у него в «соперниках» был образец виртуозности, и он благодарит своего соперника, что «благодаря вам я стал лучшим, и если бы не вы, я бы не прошёл и половины своего пути». А когда «лучшим» становятся путём подрезания струн на рояле соперника, когда победивший орёт: «Все видали, как я его сделал!», упаси бог с таким «лучшим» в разведку пойти или просто в одном помещении находиться. Он и из этого соревнование затеет, будьте уверены. Потому что это уже психоз, синдром.

Соревнования больше похожи на карточную игру, где требуется только ловкость рук, а не работа ума. Есть мнение, что карты значительно сложнее Их величества шахмат. Если серьёзно изучать карточную игру, то потребуется недюжинный ум и математический талант. Но звание картёжника так неблагозвучно именно потому, что сложнейшее искусство игры зачастую подменяется банальными приёмами шулерства и блефа. И учебники по шулерству сейчас покупают охотнее, чем учебники по самой игре, так как обманывать всегда легче, чем научиться хорошо играть.

Соревнования совершенно не определяют лучшего. Известны случаи, когда и лучшей фигуристке золотую медаль не давали, и лучший фильм без «Оскара» оставляли. Давно уже не слежу, кому там дали «золото», а кому – «бронзу». Неинтересно. Больше интриг и политики, чем спорта, если шутя могут Зидана с поля удалить, а каким-то интриганам и провокаторам кубок чемпионата мира отдать. А сколько спортсменов калечит себя допингом, запредельными тренировками? Разве про такой спорт сказано, что он полезен для здоровья? Да боже сохрани в таком спорте участвовать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная проза / Проза / Современная русская и зарубежная проза