Корова на Луне. Призрак ущелья Анны

Абориген церемонно поклонился и произнес нечто совершенно непроизносимое на земном языке. Сгорая от стыда, я признался, что не в состоянии произнести его имя. Он хмыкнул и сказал:

— Тогда зови Робинзоном, как эта птица.

Робинзон развел огонь, сел на камень и принялся разделывать уток. Пока он занимался приготовлением пищи, я внимательно осмотрел его жилище, странные укрепления из кольев.

— А зачем понадобились такие мощные фортификационные сооружения? — осведомился я, закончив осмотр.

— От людоедов, — буркнул Робинзон, вращая над огнем насаженных на вертел уток и щурясь от жары и дыма.

У меня отвисла челюсть.

— А они… з-з-здесь есть? — выдавил я, заикаясь.

— Кто?

— Ну эти… л-л-людоеды.

— Нет, конечно.

От души малость отлегло. Я недоуменно пожал плечами.

— Что-то я не пойму: зачем тогда нужны заборы, бластеры и так далее?

— А ты лучше у психа-робота спроси. Он по молодости столько инопланетных книг прочитал, что у него сдвиг по фазе произошел. Вот назвал меня Робинзоном, себя — Пятницей, воздвиг целую крепость из кольев, пещеры вырыл, рощу за неделю вырастил — тонну стимуляторов на нее грохнул. А потом и вовсе свихнулся: залез на дерево и твердит, что он попугай. Целыми днями только и слышишь: «Робин Крузо, Робин Крузо!»

Хозяин установил под кроной дерева массивный стол, крепкие деревянные кресла, принес кувшин с холодной водой, два маленьких хрустальных бокала, тарелки и прочую посуду, водрузил в центре стола здоровенное блюдо с жареным мясом и пригласил меня к столу. Где-то в вышине все еще бормотал робот. Мясо выглядело недурно и приятно пахло. Робинзон наполнил бокалы жидкостью из моей канистры и один из них поставил передо мной.

— А тебя-то как зовут? — спросил он.

— Витек, — представился я, — Звездохватов.

— Ну, тогда врежем, Витек, — предложил он и поднял свой бокал.

— Кому врежем? — не понял я.

— По стопарику для начала. За встречу.

— За контакт?

— Пущай за контакт, — согласился Робинзон и залпом осушил свой бокал. Выпив напиток, он скривился, как у звездолета, схватил кувшин и принялся жадно глотать воду. Напившись воды, Робинзон занялся едой.

Я сидел в нерешительности. Память предков что-то подсказывала мне, но слишком уж неразборчиво.

— А можно мне это не пить? — спросил я неуверенно.

Робинзон поперхнулся.

— Как?! Ты еще не выпил? — прохрипел он.

— Понимаете, — начал я, — мне одна ЭВМ сказала, что за рулем этот самый цэ-два-аш… сколько там — не помню…

— Пей, — прервал он грозно и вытащил из-за пояса свой ржавый бластер. — Или не уважаешь?

— Но ведь — за рулем…

— Ну!

Я тяжело вздохнул и взял в руки бокал. Резкий запах ударил в нос. Я поморщился.

— А ты не нюхай, — посоветовал Робинзон. — Водичкой разбавить?

Я пожал плечами.

— Ну тогда запьешь, — решил он за меня и пододвинул поближе кувшин с водой.

Поколебавшись с минуту, я мысленно махнул рукой — чего только не сделаешь ради контакта!

Содержимое бокала обожгло мои внутренности, словно раскаленная лава. Дыхание перехватило, и мне на миг показалось, что я вот-вот кончусь. На глаза навернулись слезы. Кое-как мне удалось восстановить дыхание и потушить пожар в желудке водой из кувшина.

— Закусывай, — добродушно предложил мой мучитель-хозяин и пододвинул блюдо с дичью.

Сначала мне показалось, что после выпитой отравы я не смогу проглотить и кусочка еды, но, к своему удивлению, ошибся. С энтузиазмом я набросился на жареное мясо. Вскоре в голове как-то непривычно зашумело, странное тепло разлилось по всему телу.

Какие-то смутные воспоминания еще раз шевельнулись в моей черепной коробке, но так и не всплыли из глубин трясины — разношерстной информации, накопленной памятью нескольких поколений моих предков. С тех пор, как ученые расконсервировали у землян память предков, вообще отпала необходимость в обучении. Зато появились новые проблемы. Лично я, например, постоянно путаю: что было в жизни со мной, а что — с дедом или каким-нибудь прапрапрадедом. Появились благодушное настроение и желание поболтать о чем-нибудь.

— А где другие аборигены живут? — поинтересовался я.

— Других нет.

— То есть как это: нет?

— Очень просто: планета необитаемая.

Я оторопело уставился на Робинзона. Тот спокойно разгрызал кость.

— А вы?

— А я не местный.

Я задумался. Странный получался контакт. Он — не местный, я — тоже. У меня грузы портятся, на собственную свадьбу опаздываю, а мы тут сидим — пируем.

— Ну, я пошел, — сказал я и сделал попытку встать.

Мир слегка покачнулся.

— Куда? — осведомился Робинзон.

— Пора лететь.

— Так ведь ты же за рулем, а выпил.

— Ну да, — промямлил я.

— Права отберут.

— А что делать?

— Врежем еще по стопарику. За контакт.

— За встречу, — поправил я, и мы врезали.

Основательно подкрепившись, мы разговорились. Выяснилось, что Робинзон живет здесь уже больше пяти лет, что легковой звездолет его совершенно исправен и стоит за горой, и что сам Робинзон не собирается отсюда улетать по причине, о которой ему не хотелось бы говорить.

В разгар беседы робот Пятница, снова спустившийся на нижнюю ветку, вдруг спрыгнул и набросился на хозяина, крича: — Бедный, бедный Робин Крузо!