Корпоратив королевской династии

– Долго он по моим сиськам камерой шарил. Но я не против. Всегда любила секс, а сейчас он мне еще больше нравится. Родители, что вы обо мне знали? Я с тринадцати лет спала с мужчинами, врала вам, что делаю уроки у Юлианы, а сама ехала в соседний город и шла в какое-нибудь кафе. Я всегда выглядела старше, лгала парням, что мне девятнадцать, а если они сомневались, показывала школьный пропуск Аделаиды Зонте, мы с ней были похожи.

– Она его украла, – закричал из зала звонкий голос, – я ей не давала! Сперла!

Паулина расхохоталась.

– Знаю, мое интервью покажут во время юбилейного бала при большом скоплении народа. Аделаида завизжит, что я сперла документ. Не-а! Она мне сама его давала. Частенько мы с Адькой в Минц катались, устраивались в баре за стойкой, изображали студенток. Я красавица с роскошной грудью, осиной талией, Аделаидка – швабра, ни рожи, ни кожи. Парни подходили со мной познакомиться и, чтобы отвлечь Зонте, просили приятелей пофлиртовать с дурнушкой. Ада мне свои документы давала, чтобы кавалеров заиметь. И одеждой своей она делилась. Розамунда мне тупые платья покупала, мешки длиной до щиколотки. Мать, если для тебя спать с мужем тяжелая обязанность, то мне потрахаться в радость. А уж когда мы познакомились с Эдом!..

Паулина закатила глаза.

– Вам и в голову не придет, что мы творили! Нам нравилось делать это в самых неожиданных местах. Один раз устроились прямо в кондитерской! Эд приехал якобы за тортом для матери, мой отец возился в пекарне, я стояла за прилавком. Ха-ха-ха! Юрий, представь, чем мы у витрины занимались! Понимание того, что кто-то может войти, придавало затее особую остроту. Родители! Перепихиваться можно не только в темноте под одеялом во фланелевых пижамах. Вы сексуальные уроды, не умеющие получить настоящее удовольствие, но я-то не такая.

Паулина рассмеялась.

– Мне вас жаль. Я рано поняла: жить, как старшие Фихте, не хочу и не стану! Мы с Эдом почти год были вместе. Прекрасное время! Эдмунд решил на мне жениться. Да, да, мамочка, я могла стать госпожой Хансон. Но! Папашка-то у нас из Верных, и мать его, кляча тупая, сволочь сварливая, из них же. Никогда бы они согласия на брак не дали. Им Хансоны враги. Вот же уроды! Из-за них все случилось. Я забеременела. И как быть? Аборт делать мы не желали. Почему мы должны убивать своего ребенка? Потому что мне пятнадцать? А тебе, мать, сколько стукнуло, когда я на свет родилась? Столько же! Думала, я не знаю? Полагала, я верю брехне, что ты в восемнадцать за Юрку-драчуна выскочила? Боже! Уржаться! Разве в нашем городе что-то можно скрыть? Не захочешь знать, да все равно расскажут.

Мы с Эдом начали обсуждать, как нам поступить, он предлагал обратиться к Мартине, но я боялась. Думала, что госпожа Хансон меня выгонит, запретит старшему сыну со мной даже разговаривать, отправит его за границу. Нужна ей невестка из семьи сумасшедших Фихте!

Паулина махнула рукой.

– Мы пошли в садовый домик, начали ломать голову над проблемой и оказались в объятиях друг друга. Эдмунд придушил меня, я его исцарапала… Это было прекрасно, и тут!..

Паулина захихикала:

– Появилась Мартина, как сейчас помню, на ней было очень красивое красное платье. А мы с Эдом полураздетые. Мой жених вскочил и на улицу ринулся, одевался он на ходу. А я осталась. Никогда не теряюсь, оказавшись в нестандартных обстоятельствах, хотя тогда маленько струхнула, но решила разъяснить ситуацию.

– Пожалуйста, не ругайтесь! Мы любим друг друга, у нас будет ребенок, я беременна, аборт никогда не сделаю.

Мартина ласково посмотрела на меня.

– Пошли скорей в Олаф. Пройдем через подвальную дверь, ею не пользуются, не надо, чтобы кто-то видел тебя здесь.

Я была поражена, она не орала, как моя мать, не материлась, как отец, разговаривала вежливо и назвала незнакомую девочку по имени. А я ведь не представилась.

Женщина на экране переменила позу.

– Все могло окончиться хорошо, но на беду психованная Танька, дура, у которой изо рта слюни текут, подглядывала за нами с улицы в окно домика и растрепала своей матери про меня и Эдмунда.

Говорившая стукнула кулаком по подлокотнику кресла.

– Неужели не понятно, что кретинка со съехавшим мозгом все не так поняла? Да мои родители ей поверили. Отец собрал Верных, толпа прибежала в Олаф, устроила скандал. В пылу Юрий заорал: «Когда Паулина домой вернется, мигом отнесу заявление в полицию. Да не в нашу, которую вы, Хансоны, из руки кормите. Нет, я полечу в столицу. Совращение малолетней! Изнасилование! Покушение на убийство! Мало Эдмунду не покажется. Дочери пятнадцать. Сынок господ угодит за решетку на много лет! Я этого добьюсь! Устрою показательный процесс. Девчонку пошлю на аборт тут же! Мне внук Хансонов не нужен!»

Он визжал, плевался слюной, Розамунда подпевала мужу. Верные трясли кулаками! Никто из этих оборзевших уродов и не предполагал, что я с ними рядом. Верные в Олаф ворвались без приглашения, их остановить не смогли. Элиза успела примчаться к Мартине и предупредила:

– Фихте сюда бегут!