Корпорация «АйДи»

Мне еще раз захотелось красноречиво плюнуть на пол. Георгиевский наполнил рюмки и жестом пригласил всех участников корпоративного торжества приступить к официальной части. Все встали вокруг ударного инструмента, взяли рюмки в руки и под возглас Степана «ура», выпили их содержимое. По горлу скользнула приятная теплота. Гаврик начал что-то рассказывать Геогиевскому, но слушать его болтовню мне не хотелось, поэтому я сосредоточил свое внимание на бутылке виски.

– Очень рада, что ты прошел испытательный срок, – тихим голосом сказала Ольга, максимально приблизившись ко мне.

– Не думаю, что этому стоит радоваться, – парировал я.

– Иногда кажущаяся безысходность не означает реального положения дел. На эту тему тебе лучше поговорить с твоим предшественником Владимиром Владимировичем.

– Как его найти? – заинтересовался я.

– Обычно днем его можно встретить у памятника рабочим завода «Арсенал» перед входом на станцию метро «Арсенальная». Правда, с недавнего времени, в результате активности Гошовского, монумент переименовали в честь тех, кто этих рабочих убивал, – сказала Ольга, – но главное запомни, если все же решишь пойти к Владимиру Владимировичу, не допускай, чтобы он увидел свое отражение в зеркале.

– Почему? – спросил я.

– Плеваться начнет. В таком случае разговора не получится, – ответила Ольга.

– Зачем он это делает? – поинтересовался я.

– Муки совести, – объяснила Ольга.

Общество скарабеев

На следующий день во время обеда я быстренько забежал в какое-то заведение общепита, сжег оригами в виде куриных крылышек и направился к памятнику рабочим «Арсенала». Выйдя из метро, я устремился к монументу, однако там никого не оказалось. И только обойдя клумбу, я заметил человека, который сидел в очень дорогом темно-синем кимоно под плитой пьедестала с надписью – «Героям слава». Подойдя ближе, я узнал его. Незнакомец оказался известным российским телеведущим Владимиром Позером, чьи интервью и документальные фильмы раньше я с удовольствием просматривал на youtube. Я не так удивился увидеть здесь мэтра, я уже давно понял, куда в итоге попадают специалисты моего профиля, как тому обстоятельству, что Владимир Владимирович раньше разрабатывал стратегии противодействия антиконтенту. Никогда бы не подумал, что человек, чей продукт, как мне казалось, довольно часто был отправной точкой к осознанию мира, а значит себя, и Бога, мог служить целям потребления. Работа Позера на корпорацию «АйДи» озадачила меня. Вероятно, я все еще много не понимал. В руке телеведущий сжимал полупустую винную бутылку, на которой выделялась надпись Bordeaux. Судя по его взгляду и движениям, было понятно, что гуру российского телевидения находится в состоянии крепкого алкогольного опьянения.

– Добрый день, Владимир Владимирович, – сказал я, подойдя к нему вплотную.

В качестве приветствия Позер поднял вверх бутылку вина, после чего сделал из нее глоток.

– Меня зовут Глеб Вадатурский. Я работаю стратегом антиконтента. Мне сказали, что раньше вы занимались этой работой, – продолжил я.

Владимир Владимирович внимательно посмотрел на меня, лукаво стрельнув глазками поверх очков. После чего жестом приказал присаживаться под постаментом. Протянув мне бутылку, Позер сказал: – Самое страшное, что может произойти с человеком нашей профессии – это осознание масштаба содеянного. Но печальнее всего, что любые попытки исправить это будут обречены на провал, поскольку шлейф вложенного в головы зрителей дерьма невозможно заглушить жалкими попытками вернуть их взор к свету. Это все равно, что пытаться осветить фонариком небо глубокой ночью.

Говорил мастер хоть и с трудом, но с дикторской выучкой, четко произнося каждое слово. Я сделал глоток. В бутылке вместо насыщенного ягодными нотками французского вина оказался уже привычный разбавленный спирт.

– Я запутался – в работе, в жизни, в вопросах света и тьмы. Догадываюсь, что вы были в похожей ситуации. Что мне делать? – спросил я без прелюдий.

– Тебе самому решать. Это дело личного выбора. Но, как я понимаю, ты уже свой выбор сделал, – сказал он, покосившись на мой значок.

– Права выбора я был лишен, как вы понимаете, – попытался оправдаться я.

– Михаил Афанасьевич утверждал, что трусость один из самых страшных человеческих пороков, если не самый страшный. Но надо отдать должное, противостоять ему под силу немногим. В этом смысле я не слишком отличаюсь от тебя. Да и протест мой против системы был оперативно локализован как внешним, так и внутренним цензором, – сказал собеседник.

От слов Владимира Владимировича мне стало как-то горько. Да, я струсил перед карательной системой Кузни, стал служить делу потребления, сжигая в нем человеческие души. То ли от осознания этого, то ли от вида и слов Владимира Владимировича меня стало тошнить, и в следующий миг меня вырвало.

– Да, Бордо здесь не то, – отреагировал на мой поступок Позер, – хотя я уже привык.

– Дело не в этом, – парировал я, и решительным жестом сорвал у себя с груди значок в виде козлиной головы и бросил его на землю.