Корпорация «АйДи»

На следующий день мне пришло очередное задание от Аннушки. Антиконтент представлял собой кавер версию популярного российского исполнителя Шабашы на известный хит 90-х годов группы «Альянс» – «На заре». Нацепив наушники, я стал внимательно смотреть ролик. Сюжет клипа был незамысловатым – зрелый исполнить в сопровождении рок-музыкантов тихо хрипел слова песни на крыше одной из московских многоэтажек. В качестве перебивок использовались кадры центральной части Москвы, влюбленной пары и танцующих подростков. Конечно, неподготовленному потребителю контента уловить посыл ролика было непросто. Истинные мотивы клипа были хитро замаскированы под маскультурный шлам среднестатистического музыкального продукта. Но специалистам моего профиль было понятно, что такой продукт появился с очень конкретными целями и задачами. Во-первых, песня была нехарактерна для Шабашы, а сложность ее исполнения для безголосого артиста была неподъемная. Поэтому ему приходилось очень низко не петь, а хрипеть или даже гундосить ее. Эстетики в этом не было абсолютно никакой, даже наоборот – полное отвращение, которое распространялась в отношении всей современной отечественной музыки. То, что речь идет о глобальной индустрии, а не о конкретном исполнителе было понятно по зеркалам, которые неспроста были выставлены перед хрипящим певцом. Один исполнитель как отражение всех и наоборот, все как отражение одного. Шабаша не намекал, а кричал, точнее сопел, что современная музыка превратилась в полное гавно, и реакция на этот клип должна была быть одна – двинуть монитор кулаком, а в случае со смартфоном или планшетом – швырнуть его как можно сильнее об стенку или пол. Второй момент – влюбленная пара противопоставлялась безумной толпе. Искренние чувства парня и девушки разбивалась волной танцевально-алкогольного угара. Она поглощала влюбленных и размывала их в каше толпы. Лицо возрастного Шабашы, когда он присоединялся к танцующейся молодежи, красноречиво демонстрировало всю абсурдность и тупость происходящего. Прыгающий в толпе малолеток половозрелый мужик – это сильно. Был еще один важный момент, который могли уловить лишь те, кто уже пытался искать Бога в себе. В начале второй минуты клипа в бесконечном массиве бетонных многоэтажек на мгновение появлялся Храм Вознесения Господня в Сторожах у Никитских ворот. Собор в данном контексте не выступал в качестве франшизы Русской православной церкви, которая имеет в Богу такое же отношение, как ромашка к войне. Впрочем, как и любая другая церковь. Здесь речь шла о Боге или Свете, который может отражаться практически во всем, в архитектуре в частности. И на фоне серых бездушных муравейников относительно небольшой аккуратный храм и разрезаемое восходящим солнцем небо вселяли надежду на что-то светлое и доброе. Стратегию противодействия антиконтенту я построил только на противопоставлении любви и толпы. Остальные акценты я специально, точнее злонамеренно, если так можно выразиться, упустил. Армию ботов пустили на восхваление тусовки и таланта Шабашы, который сумел вдохнуть новую жизнь в старый хит. В этот же вечер мне в чат написала Ольга, которая предложила встретиться в ресторане BEEF meat & wine недалеко от Дворца спорта. Я, конечно же, согласился. В назначенное время я прибыл к заведению. С правой стороны от двери прямо из стены торчала скульптура, хотя корректнее сказать фигура быка, которая была сделана из деревянных или пластиковых пластин, выкрашенных под мясную нарезку. У быка были небольшие острые рога, которые смотрелись весьма угрожающе.

– Странно, почему в европейской культурной традиции звериным воплощение зла чаще всего представляется козел, а не бык, – спросил я у себя, и тут же выдвинул гипотезу, – наверное, из-за размера и формы рогов, а также глаз. Сатане определенно больше подходили козлиные – с пугающими плоскими зрачками. В этот момент в кармане у меня завибрировал телефон. Звонила Ольга, которая сказала, что ждет меня внутри за третьим столиком у окна. Я открыл дверь и нырнул в заполненное густым дымом помещение. По насыщенности и неприятному табачному дыму ресторан мог побороться за первенство с «Желтым морем». Я догадался, что количество дыма определяет статус и уровень заведения. Чем он был выше, тем гуще в ресторане должен был быть дым. Не знаю, в чем был смысл, вероятно, в приватности и анонимности клиентов – дым должен был скрывать посетителей от посторонних взоров, а, возможно, в этом был более глубинный посыл – причастность к касте богатых и счастливых имеет свою цену – и неприятный табачный дым во время потребления благ служил намеком, предвестником платы, которую придется заплатить за тернистый путь большинства посетителей заведения к финансовому благополучию. Дым – верный знак горения. Из смога вплотную ко мне выплыла обнаженная девушка, голову которой украшали накладные рога, примерно такие же, как были на фигуре быка при входе.

– У вас заказан столик? – спросила она.

– Да, меня ждут за третьим столиком у окна, – ответил я.