Корпорация Богги

Они увидели над собой лицо Эдвины. Мать улыбалась им с величавой высоты взрослости. Она была не просто старше их, и умнее, и выше. Во сне она превратилась в настоящую великаншу. Она наклонилась и, подобрав детей с земли, усадила на свою гигантскую ладонь и так проворно подняла вверх, что у Дова щеки запылали от волнения и страха. Напуганные и притихшие Дов и Пиц вцепились в пальцы Эдвины так, как утопающий хватается за плывущее по воде бревно. Прекрасная долина, деревья, речка, детская площадка, даже облака — все это теперь лежало далеко внизу. На мгновение Дову стало интересно: а что будет, если он отпустит мамин палец и попробует полететь.

— Не вздумай, — проговорила Эдвина, прочитав его мысли, как это умеют все матери на свете. — Ты еще слишком мал, чтобы летать. Упадешь и разобьешься. — А еще она добавила: — Смотри, а твоей сестренке ничего такого глупого в голову не приходит; видишь?

Слова матери разозлили Дова, но он не посмел показать Эдвине, что сердится на нее. Ведь она могла разжать пальцы, и где бы он тогда оказался? Так что вместо того, чтобы злиться на мать, он устремил свирепый взгляд на Пиц.

— Эй, ты чего? — обиделась Пиц. — Что я тебе сделала? — жалобно спросила она.

— Как будто сама не знаешь! — буркнул Дов, сдвинув брови. Он тут же пожалел о том, что так сказал, и о том, что у него не хватило храбрости признаться Эдвине в том, что злится-то он на нее, а вовсе не на сестренку. И почему-то, понимая, что храбрости выступить против матери у него не хватит никогда, он еще сильнее разозлился на сестру и решил, что нужно ее как-нибудь огорчить.

Но как?

Вдруг его взгляд упал на что-то блестящее. В небе сияло еще что-то, кроме солнца. Дов запрокинул голову и увидел, что в другой руке Эдвина держала старинные весы — две блестящие чаши, подвешенные к балансиру, нечто вроде Весов Фемиды. Великанша поднесла весы ближе к руке, в которой она держала своих детей, и одарила обоих подбадривающим, вдохновляющим взглядом.

— Прошу всех занять свои места, — распорядилась она. — Пора бы приступить к делу.

— Нет! — вскричала Пиц и обвила руками шею Дова. — Мы не хотим! Ты нас не заставишь!

— Ой, только не надо этого! — Эдвина закатила глаза. — Вы отлично знаете, что я могу вас заставить. Но если на то пошло, почему это вдруг вы против маленького здорового соревнования?

«Вправду ли его можно назвать здоровым, это соревнование?», — подумал Дов.

— Перестань! — прокричала Пиц, еще крепче прижав к себе братишку. — Оставь нас в покое! Нам было так весело, пока не пришла ты и все не испортила!

— Пришла? — искренне изумилась великанша. — Вот глупенькие, да разве вы не заметили, что я все время была здесь? А кто же, как вы думаете, подарил вам эту чудесную страну, даже не узнав, заслуживаете ли вы такого подарка? Кто может отнять это все у вас в мгновение ока? Ты очень плохая девочка, Пиц. Л вот твой братик так себя не ведет. Он улыбается!

Дов был не на шутку озадачен. Он знал, что великанша лжет. Он вовсе не улыбался, и все-таки... наверное, было бы лучше поступить так, как она сказала. И он изобразил улыбку № 1 — простую, бесхитростную, солнечную модель, которая послужила основой для всех последующих разработок в его репертуаре фальшивых приветливых гримас. Пиц посмотрела на него, как на предателя.

— Дов — хороший мальчик. Одно очко в пользу Дова, — объявила великанша.

Пиц свирепо ополчилась против брата.

— Почему ты ей помогаешь? — требовательно вопросила она.

Дов попытался объяснить. Эдвина была такая большая, такая могущественная. Ей было под силу управлять всем-всем в их жизни, разве Пиц этого не видела? Разве не лучше было подольститься к ней, чем пытаться с ней сражаться? Они такие маленькие, они могли только проиграть в этой битве.

Он попытался — но не смог найти слов, поэтому изобразил улыбку № 2 и попробовал с ее помощью добиться понимания сестры. Ее понимание было ему так нужно, а еще ему были нужны ее всегдашние поддержка и защита. Она была сильнее него и умнее, и он любил...

«Я люблю ее? Я люблю Пиц?!»