Корпорация IMAGEN

– Ну, понимаешь… я тогда работала над сегментацией данных по некоторым категориям… Изнасилование, убийство, пытки. Физическое насилие, психологическое насилие. И вырисовывались некоторые закономерности: например, небольшое число пользователей выбирали такие субкатегории постоянно, каждый день и во время каждого сеанса Игры Воображения, другие скорее разово. Просто попробовать. Будто человек спрашивал себя: интересно, как это – убить?

Она посмотрела на Льюиса, и он чуть заметно кивнул. Прочистила горло и продолжила:

– Хотелось посмотреть, получится ли понять, почему люди так поступают. Но убить человека я бы не смогла… У меня нет такого качества. И теперь я думаю: слава богу, что не убила человека, и неважно, что это всего лишь Игра Воображения…

Она сделала глоток чаю. У него был пластмассовый привкус от термоса.

– Будто на самом деле ты этого и не делал, а при этом… будто все равно сделал. Я не… не хочу вдаваться в подробности. – (Крик, похожий на крик крайне испуганного ребенка; болезненный хруст, мягкое податливое движение черепа под железным прутом; раздавленный мех, кровь и все еще смотрящий прямо на нее глаз.) – И тем не менее я убила, и именно по этой причине. Пришлось заставить себя, и впоследствии… – Она провела перед собой рукой. – Я все стерла начисто, совершенно начисто. Все это кровавое месиво, эти… останки. Затем снова вообразила эту же кошку живой, но воспоминание, что я ее убила, не исчезло.

– То есть ты жалеешь, что убила животное. – Она кивнула. – Не беспокойся, я не осуждаю. Честно говоря, я и сам недолюбливаю кошек, – пошутил он, на что она и надеялась.

Ее смех прозвучал натянуто.

– Глупо, конечно. И мне правда жаль. Я и выбрала-то кошку потому, что они очень похожи на людей. Не хотелось облегчать процесс… Кстати, по-моему, Пита знает, что я сделала. Она смотрит прямо в душу, и неважно, сколько сухого корма я скормлю ей. Да, давно хотела спросить: если ты не любишь кошек, откуда у тебя кошка?

– Ну, вроде как в наследство досталась. – Он держал почти доеденное яблоко в руке. – Как думаешь, можно бросить огрызок в воду?

– Наверное, нет.

Он бросил огрызок в высокую траву позади себя. И взял кусочек шоколада.

– Твоя очередь, – сказала она.

– Ладно, я никого не убивал. Но, пожалуй, сделал кое-что похуже. – Он посмотрел на нее, и черты его лица стали более жесткими. Появилась отстраненность, которой она раньше не замечала. – Я причинял боль.

– Причинял кому-то. Ты имеешь в виду…

– Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, – повторил он, – но… да, я поступил очень плохо. И делал это медленно. Намеренно. Он заслужил такое обращение. – Пожав плечами, Льюис открутил крышку термоса.

– И… ты жалеешь о том, что сделал?

– Я ни о чем не жалею, как бы то ни сложилось. Какое это имеет значение? Ничего же не меняет. Но я бы не стал делать так снова.

С минуту они молчали, глядя на глубокую сверкающую воду.

– В мире случаются вещи и похуже, – проговорила Кэсси, откидывая волосы с лица. Очень хотелось смыть с себя весь их разговор. – Я, наверное, все-таки пойду искупаюсь.

– Нет, не надо, пожалуйста, не надо.

– Да ты только посмотри. Водная гладь, как зеркало. Разве она может таить опасность?

– Кэсси, перестань. Если ты полезешь в воду, и глубинное течение утащит тебя на дно, мне придется спасать тебя, а я, правда, совсем не хочу утонуть.

– Не надо меня спасать. Оставь это решение на моей совести.

– Да, но я бы все равно стал спасать тебя. Надеюсь, ты понимаешь это?

Она неохотно согласилась:

– Неужели правда стал бы спасать?

– Кстати, а у тебя есть с собой купальник?

Она неторопливо перевела на него изучающий взгляд.

– Хорошо, я, наверное, не стану возражать, если ты просто немного поплаваешь у самого берега… Кэсси, ну хватит! – Огрызок яблока Кэсси отскочил от его груди, и вслед за ним полетела смятая обертка от бутерброда. – Эй, послушай: прости меня, пожалуйста. За все… Я не хочу, чтобы мы поссорились. Мне очень по душе, что мы можем говорить обо всем.

– О чем? О купании нагишом? Об убийстве кошек? О сценах из «Бешеных псов»[15]? – Она отломила для него кусочек шоколада. – Да, обо всем! И о нас, и об IMAGEN, и об Игре Воображения. По-моему, – сказал он с набитым ртом, – именно встреча с тобой навела меня на мысль… возможно, получится вернуть ее. Потребовать восстановления аккаунта. Знаешь, одно дело, если я буду сидеть и болтать без умолку, и совсем другое, если буду действовать. Найду основание для сделки с ними.

– Какое основание?

– Ну… попробую отыскать других пользователей вроде нас, тоже занесенных в черный список. И мне нужно придумать, как разыскать этих людей.

– Попробуй посетить все группы психологической помощи в стране. Меня же ты нашел именно так.

– У всех свои совпадения, – рассмеялся Льюис. – Не факт, что этот способ сработает опять. Но… понятно, большой риск. Готов выслушать идеи получше… – Он сделал паузу и, когда она промолчала, добавил: – Если придется, я все сделаю сам.

– Еще шоколада?

– Но если бы нас было двое…

– Тогда я его убираю, да? И термос, если ты больше не будешь?