Корпорация IMAGEN

Упали первые капли дождя, когда она, отстегнув велосипед Льюиса, поехала в ближайший магазин велосипедов. Ей предложили семьсот пятьдесят фунтов, она выторговала восемьсот, но дальше торг не пошел. В другом магазине, через несколько улиц, вообще не стали торговаться.

Третье место, которое она попробовала, находилось на окраине квартала Новый Город, где жили богатые студенты. В витрине – винтажные дорожные велосипеды с легкими рамами из углерода, на их ценниках значилось не менее четырех цифр. Она продаст его за тысячу фунтов, сказала она молодому человеку в магазине, а он с улыбкой ответил, что у нее нет шансов, и было бы большой удачей, если бы магазин смог продать велосипед за столько. Она улыбнулась в ответ, стараясь не показывать своего отчаяния, и принялась расписывать его отличное состояние: почти не пользовались, ни царапины, стоит более двух тысяч фунтов стерлингов, новый, легкий… Шаг за шагом они продвигались к соглашению о цене. До последнего момента, когда они пожали друг другу руки, Кэсси убеждала себя, что на самом деле она не продавала велосипед, а просто теоретически выясняла, сколько он мог стоить. Да и Льюису он не нужен. И в любом случае с его стороны глупо было одалживать ей велосипед: нашел кому доверять! Он сразу должен был понять это. Добрый, но глупый.

Дорога домой, с заходом в круглосуточный банкомат, заняла у нее два часа. Дом Льюиса находился намного ближе, но сегодня она не смогла бы смотреть ему в глаза.

Глава двадцать четвертая

– Мне правда очень жаль. Прости, пожалуйста.

Позднее солнце светило прямо в глаза. Словно в них попала пригоршня песка, сухого и горячего: она отвернулась от окна в поисках темноты. Такое ощущение, будто ее допрашивали. Льюис отнесся к утрате велосипеда хуже, чем она ожидала.

– Куплю тебе новый… ну, прямо сейчас у меня нет денег, но…

– Мне новый зачем? Что, по-твоему, я буду с ним делать? – Он сложил руки на груди, спрятал ладони в подмышках и плотно сжал челюсти. Она никогда не видела его таким.

«Надо было держать его запертым в шкафу, – чуть не вырвалось у нее. – И тогда велосипед дожил бы до следующего объекта твоей благотворительности, который ты пустил бы в свою постель».

– Прости, пожалуйста, – повторила она.

Вчера вечером она договорилась об окончательном погашении долга. Он будет погашен, как только сумма спишется с ее депозита. И через пару дней все станет так, будто она никогда не занимала деньги, а Элла и Финн никогда не были залогом ее глупости. Льюиса, конечно, жалко. Особенно, когда он такой взвинченный из-за нее. Но она поступила бы так снова, даже не задумываясь.

– Мы же договорились, ты не будешь брать его к себе!

Жаль, что он никак не успокоится.

– Да. И я пристегнула его…

– Ты пристегнула! Чем? Твоей жестяной цепочкой? Сколько, по-твоему, времени уйдет, чтобы перекусить ее кусачками? – Он не ждал ответа. – Ну, как же так можно?!. Ты даже не взяла его в квартиру, а просто оставила на лестничной клетке какой-то дурацкой многоэтажки!

«Малоэтажки», – подумала она, но не стала поправлять его вслух.

– Я все понимаю. Просто он такой тяжелый. Надо было взять.

– Вот именно, надо было.

Сколько раз еще просить у него прощения? Она не хотела находиться здесь. Ни в этой квартире. Ни в этом теле. Вчера вечером, когда она наконец добралась домой, у соседа опять вовсю грохотала музыка. Она попросила сделать потише, а он пригласил зайти. Райан – так его зовут, – парень как парень, когда поговоришь с ним, хотя она не помнила, о чем они разговаривали. Не помнила, сколько выпила. Но достаточно, чтобы отравиться. Чтобы мозг распух в черепе так, что каждое движение причиняло ему жуткую боль. Достаточно, чтобы от запаха еды, которую готовил Льюис, ее мутило, словно от сильнейшей качки. Жаль, не догадалась сказаться больной и остаться в постели. Отложила бы признание до завтра. Так нет же! Смиренное отвращение к себе заставило ее встать и тащиться через весь город на своем стареньком дребезжащем велике, и сейчас терпеть его гнев вперемешку со своим похмельем.

Он имел полное право сердиться, но ее удивило, как безжалостно он себя вел. Не то чтобы он не мог позволить себе еще один велосипед. Он даже не нуждался в нем, этом еще одном велосипеде. Она унижалась столько, сколько могла вытерпеть: и сейчас, в пылу его гнева, ее вина клокотала в негодовании, на которое у нее не было никакого права.

Наверное, он почувствовал ее состояние. Он покачал головой, как бы отпуская ситуацию.

– Ладно, забудь, – проворчал он с видом человека, который ищет, по чему бы хорошенько так ударить кулаком.