Корпорация IMAGEN

– Это квартира вашего друга, да? Зачем же вы впутываете его? – В его голосе не было угрозы. Таким же тоном он мог бы спросить: не хотите еще раз провести расчеты по другому ипотечному продукту?

Но его слов оказалось достаточно, чтобы она потеряла уверенность и позволила женщине выйти на лестничную площадку, захлопнув за собой дверь. В одной руке та держала пиратские приемники, в другой – кроссовки Кэсси.

– Наденьте обувь, пожалуйста! – Протягивая кроссовки, она держала их за задники – там, где подкладка протерлась до дыр. Шнурки болтались, потрепанные и серые; белые резиновые подошвы почти почернели от грязи.

Кэсси схватила кроссовки обеими руками, и все трое замерли, выжидая, что будет дальше.

Она ни в коем случае не собиралась выполнять то, что ей велели, но на шершавом бетоне ноги замерзли. У нее не было ни планшета, ни ключей, ни бумажника, а из одежды – только спортивные штаны и футболка Алана. Та самая, которую он носил несколько минут назад, потертый хлопок еще хранил тепло его тела. «Алан», – мысленно произнесла она, оглядываясь в поисках хоть чего-то, оставшегося от него: шепота его голоса, эха его слов, отголоска утешения. Тело дрожало в тонкой футболке. Она чувствовала себя почти обнаженной. Присев на корточки, она надела кроссовки. Дырявые задники терлись о пятки.

Женщина пошла к лестнице, и мужчина жестом пригласил Кэсси следовать за ней. Но с какой стати они заставляли ее идти с ними? Ей всего-то и нужно дождаться возвращения Льюиса, и вместе они бы справились с этими посыльными в деловых костюмах. Когда вернется Льюис… от внезапно нахлынувшей тревоги у нее свело живот. Что, если он не ушел за круассанами? Слишком уж странно, что его не было рядом как раз в тот момент, когда появились эти люди. Хотя они и не представились, понятно, что они и есть та самая беда, которую она навлекла на себя. А если они узнают, кто такой Льюис и что он для нее значит, беда может распространиться и на него. Неужели они чем-то зацепили его и убедили оставить ее одну в своей постели? Нет, он не поступил бы так добровольно. Она знала, он не оставил бы ее по собственному желанию… и не собиралась оставлять его. Она дождется его прямо здесь.

– Нет. – С этим словом она опустилась на пол лестничной площадки. И, кажется, продолжала опускаться дальше, когда две фигуры в темных костюмах вытянулись над ней, и темные тени от них поползли по стене лестничной клетки вверх, все выше и выше, а она погружалась все глубже в холод, который просачивался сквозь спортивные штаны, сквозь кожу и плоть, в самые ее кости. Множество булавок и иголок впились в ее руки, и она перестала чувствовать их вес. Внутри все ныло из-за разлуки с Аланом. Его не было внутри, не осталось ни одной молекулы. В ней вообще ничего не осталось, кроме тьмы и зевоты.

Причиной всему была Игра Воображения. Нейроны работали несинхронно. Минутная задержка с восстановлением способности двигаться приковала ее к постели Льюиса. Наверное, и сейчас происходило то же самое – нехватка дофамина, который помогал выбраться из воображаемого мира и вернуться в мир реальный. Она могла бы попробовать объяснить весь процесс до конца, это погружение… как модифицированную биопрограмму? Но какое значение это имело сейчас? Она сидела, опустошенная, и ей едва хватало сил, чтобы дышать. Действие дофамина должно вот-вот начаться. Надо только продолжать дышать. И считать. Считать вдохи и выдохи.

И тогда молодой человек заговорил:

– Настоящим договорились о нижеследующем: Кассандра Макаллистер не должна вступать в прямой или косвенный контакт, преследуя любые цели, с любыми лицами, нанятыми компанией IMAGEN, без предварительного письменного согласия…

Он цитировал подписанное ею соглашение. То самое соглашение, которое она нарушила. А это значит, выбора у нее не было.

– …в интересах каждой из сторон, чтобы вы сейчас поехали с нами, – продолжил он, – и мы могли бы уладить этот вопрос неофициально.

Казалось, мозг Кэсси отяжелел и сбился в один большой комок. И тут не обошлось без IMAGEN. Теперь понятно, откуда они явились. И откуда знают, кто она такая. Взломанная биопрограмма выдала ее, и вот, как и предполагалось, они пришли за ней. И хотя в ней не осталось ни капли бойцовского духа, она вспомнила слова Алана: «Хочешь стать солдатом в армейском платьице».

Никогда еще она не чувствовала себя менее похожей на солдата. Скорее, потерянным ребенком, замерзающим на лестнице и которому некуда идти. И нет никого, кто защитил бы ее. И больше никаких вариантов.

«Ты думаешь, как спасти его».

Потребовались невероятные усилия, чтобы, опершись ладонями о бетон, она сперва поднялась на корточки, затем встала. Сделала один шаг.

Не отрывая взгляда от лестницы, она пошла за женщиной. Шаг. Еще шаг. Снова шаг. Входная дверь распахнулась, и она вздрогнула от дневного света. Снаружи ярко и безлюдно. Женщина открыла дверцу серебристого автомобиля, и мужчина усадил ее на заднее сиденье, она не сопротивлялась. Пусть закрывает дверь.