Корпорация «Коррупция» (СИ)

профессиональный киллер, то вряд ли здесь его первый выход, должен был ранее уже

засветиться… Неужели он нигде не попал в поле зрения камер?

По дороге к кабинету советника губернатора он углядел несколько видеокамер в

коридорах и на лестнице и пару – при входе в здание.

Лосневский поморщился:

– Не работает ни одна. Старое оборудование сняли, а новое еще не смонтировали: не

успели. Говорят, в бюджете денег не было. Должны были закончить на этой неделе… Но

через парадный вход он не проходил.

Это ли не злая гримаса судьбы? Понавешать всюду дорогостоящего оборудования и

оставить все в нерабочем состоянии. Одно слово: РОССЕЯ!!!

– Другие входы в здание? – не мог же киллер прилететь на воздушном шаре.

– На окнах сигнализация включена, пока ключи на посту хранятся. Постовой

утверждает, что отключений не было. Сам он не отлучался. Есть пожарные выходы, и один

технический. Но все закрыты. С ними работаем.

– Чудеса, – протяжно повторился Леднев. – Может, лукавит наш постовой и до ветру

все-таки бегал? А возможно, убийца затаился с вечера. Вчерашних посетителей и

работников, думаю, еще не отработали?

– Не успели.

Это было плохо, но вполне предсказуемо. За прошедшую пятницу в здании побывала

уйма народу, и работа предстояла нешуточная: выяснить, кто из них не отметился на

выходе. Причины могут быть разные, но среди этих людей запросто может скрываться

убийца.

– В котором часу советник пришел на работу?

– Без двенадцати шесть, – следователь сверился со своими записями. – То же

подтвердил постовой. Штурмин вообще ранняя птица.

Робкий стук в дверь прервал их измышления. На пороге стоял худой мужчина с

седыми усами и уставшими водяными глазами в синей форме фельдшера скорой помощи.

Длинные пальцы цепко держали ручку дежурного чемоданчика. Его взгляд безошибочно

остановился на Ледневе, определив в нем старшего и по статусу, и по званию, а значит,

следователя.

– Виталий Евгеньевич? Женщину привели в чувство, она адекватно реагирует,

можете беседовать… Если мы вам больше не нужны, то смею откланяться.

– Спасибо большое, – Виталий Лосневский направился в сторону двери. – Конечно,

езжайте, – он благодарно пожал фельдшеру руку и повернулся к Ледневу. – Василий

Петрович, нисколько не сомневаюсь, что захотите принять участие в разговоре с

секретарем Штурмина…

– Обязательно. – Леднев хищно улыбнулся, прекрасно понимая, что сейчас Вера

Глонти для них самый ценный источник информации. – Вы не против, Виталий

Евгеньевич?

– Только если не будете мешать.

Фельдшер, внимательно наблюдая за коротким диалогом между пожилым и молодым

сотрудниками органов, сокрушенно покачал головой, досадуя, что так непростительно

ошибся в личности следователя. Вздохнул, перехватил чемоданчик в другую руку и

усталой походкой, покачиваясь из стороны в сторону, побрел продолжать выполнять

клятву Гиппократа.

2

Вере Георгиевне Глонти недавно стукнуло тридцать пять, из которых почти

семнадцать, т.е. весь свой трудовой стаж, она отработала в администрации: сначала в

канцелярии на посылках, затем подай-принеси по имени «помощница» у разнокалиберных

чиновников и вот теперь личным секретарем у Бориса Андреевича Штурмина. Честность,

исполнительность и трудолюбие вкупе с непревзойденной производительностью

превратили ее в яблоко раздора межу советником и губернатором. Колобов неоднократно

пытался забрать ценного сотрудника с неплохими внешними данными себе, а Штурмин

активно сопротивлялся, поясняя, что без Верочки со всем объемом взваленных на него дел

ни за что не справится. Была Вера обаятельной и скромной, с иссиня-черными волосами и

медовыми теплыми глазами, с чувственными губами и кожей смуглого, золотисто-

бронзового оттенка, в теле, но совсем не полная. С выпуклостями и округлостями,

изгибами и плавными линиями в положенных женщине местах, с четко ощущаемой

талией и небывалой статью. Некоторые сплетники, коих в любом коллективе всегда

найдется в достатке, поговаривали, что происходила Вера из старого сванского рода,

проживавшего издревле на северо-западе Грузии: отсюда и красота почти неземная, и

грация благородная.

Сейчас же на пергаментном лице с правильными чертами не осталось ни кровинки,

безжизненные глаза, оттеняемые темными полукружиями, ввалились и высохли, щеки

опали, и плечи согнулись точно под невыносимым грузом. Нижняя губа неровно

подрагивала. Вся свойственная ей привлекательность, испугавшись увиденного недавно

лика смерти, растаяла в одночасье, оставив болезненную бледность и морщины скорби.

От зрелища Леднева передернуло. Перед ним сидела согбенная старуха, человек,

мигом проживший к своим еще лет тридцать или сорок жизни. Абсолютно сломленный,

потерявший смысл существования. Она бы билась в истерике, и только введенное врачом

«скорой» успокоительное удерживало от активного проявления чувств.

Не выдержав, Лосневский отвернулся к окну.

Вера, ссутулившись, сидела на стуле и вопросительно смотрела на двоих вошедших в

кабинет мужчин, вяло теребя пальцами подол юбки. А они молчали, не зная, как начать

разговор, чувствуя свою слабость перед всепоглощающим ужасом развернувшейся

человеческой трагедии.