Корпорация «Коррупция» (СИ)

До последнего момента казалось, что рядом с Борисом она в абсолютной безопасности,

что ей ничто не может угрожать, что его воля и сила охранит от любых напастей.

Оказалось, что это глубокое заблуждение. В мире подлости и жестокости не существует

потаенных мест, в которых можно укрыться.

Когда в желудке не осталось даже желчи, все прекратилось.

Майор принес стакан холодной воды, от которой ломило зубы, и больше ни о чем не

спрашивал. Дождался, когда Алена немного успокоиться и придет в себя, а затем удалился,

пообещав, что еще позвонит.

– Чтобы вам не волноваться более, я бойца подошлю, он в фойе подежурит…

Соболева с благодарностью пожала ему руку и, ничего не говоря, затворила за ним

дверь…

Из дневника Алены Соболевой:

«Теперь, когда все осталось позади, и только незримые тени сегодняшнего дня

безлико бродят по квартире, я смотрю в монитор, стараясь отвлечь себя от дурных

мыслей. О сне не может быть и речи. Стоит только закрыть глаза, как передо мной

предстает неизвестный, глумливо расположившийся в моей постели, безумным взглядом

взирающий на фотоснимок и представляющий, как обладает мной.

Тьфу!

Может, заняться работой? Вернуться к архиву Бродника, к документам?

Документы…

Кстати, где они?

Их нет…»

32

События последних дней лишний раз подтвердили прописную истину: спасение

утопающего – дело рук самого утопающего. Никто не позаботится о ее жизни лучше, чем

она сама. Потому, не откладывая дело в долгий ящик, Алена Соболева решила вплотную

заняться этим вопросом.

Разговор вышел предельно краткий, четкий и по существу. За время пребывания в

Южноморске они смогли наладить тесный контакт, и между ними было полное

взаимопонимание. Если Соболева о чем-то просила своего визави или чем-то

интересовалась, серьезность намерений не вызывала никаких сомнений.

– Мне нужен пистолет! – кажется, Алена огорошила его, почти услышала, как звенит

тишина.

Он долго и пристально смотрел на собеседницу, и она физически ощутила тяжелый

взгляд неприветливых серых глаз, взгляд, под которым раньше наверняка ломались

многие, взгляд, которого некоторые боялись до сих пор.

– Почему я? – в вопросе не прозвучало удивления. Сухие слова, и ответ должен был

быть таким же. Сухим, конкретным, без воды и без растекания мыслью по древу.

Стараясь не мямлить, Алена тщательно обдумывала каждую фразу.

Выслушав, он удовлетворенно кивнул, нисколько не переменившись в лице, не

поинтересовался, как журналистка решилась с противозаконной просьбой обратиться

именно к нему, бывшему сотруднику?

– Зачем?

Ответ был готов заранее:

– Для самообороны. Вы же наверняка слышали о напастях, свалившихся на мою

голову? Да и стезя, на которую я ступила, не сулит ничего хорошего. А отказаться уже не

могу, засосало…

Собеседник, не отличавшийся красноречием, едва кивнул головой, соглашаясь.

– Понимаю.

– Вот и выходит, что постоять за меня некому. И обратиться за помощью не к кому.

При всем уважении, правоохранители палец о палец не ударят, пока реальной угрозы не

будет, а то и трупа…

– Да, – собеседник изогнул уголки губ в кривой ухмылке, – после истории с генералом

Бирюком не стоит ждать теплого приема от сотрудников полиции. К тебе, Алена, они

относятся крайне настороженно. Даже несмотря на покровительство Штурмина.

Упоминание фамилии советника губернатора больно кольнуло ее в самое сердце.

Знает ли он о тщательно скрываемых от окружающих более чем близких отношениях или

говорит только о том, что известно всем без исключения? Прочитать что-либо по его лицу

было делом почти фантастическим. Никаких эмоций. Наверное, таким и должен быть

настоящий старый опер: чуждый любым проявлениям чувств.

Взвесив аргументацию, он продолжил:

– Я ценю в тебе профессионала, Алена, поэтому дам один совет: не связывайся с

криминалом. Если у тебя вдруг найдут ствол – точно посадят. Никакие связи не помогут.

Купи травматику. Вполне легально и почти так же эффективно. Неплохие игрушки есть в

продаже.

Игрушки! Предложение показалось абсолютно неприемлемым. Она отчаянно

замотала головой из стороны в сторону.

– Меня уже пугали! Больше стращать не будут. Если предпримут теперь какие меры,

то будут действовать предельно жестко, даже жестоко. Проще говоря, будут убивать. И что

мне делать с вашими «игрушками»? Вы же прекрасно понимаете разницу.

– Понимаю, – он достал сигарету и, не спрашивая разрешения и не предлагая

присоединиться, закурил, – потому и рекомендую пойти законным путем. Мы много с

тобой сотрудничаем, Алена, я внимательно слежу за твоим карьерным взлетом, не со всем

согласен и не все одобряю, но нисколько не сомневаюсь, что рот тебе заткнуть можно