Корпорация «Коррупция» (СИ)

Женщина находилась на грани истерики, – и он начал подробно рассказывать о

проводимых мероприятиях: беседа с хозяйкой, фотофиксация, сбор улик.

Внимательно слушая, Виталий не перебивал, и только когда Тихомиров замолчал,

спросил:

– То есть воры наследили прилично?

– Да. Пальцев не оставили – работали, судя по всему, в перчатках. Но материала для

криминалистов хватало, в том числе и генетические пробы.

– И что показала экспертиза?

– Ничего!

Выгнувшиеся от удивления брови на лице Лосневского вызвали у опера улыбку.

– Как так?!

– Просто. Экспертизу никто не проводил, а если и проводил, то мне о результатах не

известно. Все улики, как положено, я собрал в пакеты и вместе с фотографиями с места

преступления передал Борису… Не спрашивайте, зачем. Таково было его распоряжение.

– Вас не удивило это решение?

– Нет! Я не привык совать нос в чужие дела без служебной надобности.

История выглядела вполне достоверной. Если кражу в доме, где жила Алена,

действительно санкционировал Штурмин, то майору Тихомирову отводилась роль пешки,

призванной успокоить страсти. Тогда оперативнику совсем не обязательно быть в курсе

разворачивающегося действа. Значит, советнику губернатора было жизненно важно

избавиться от архива Иосифа Бродника. Вопрос: чего он испугался, увидев документы?

К сожалению, Иосиф Соломонович Бродник уже ничего не скажет. Его труп недавно

обнаружили в Эйлате израильские полицейские, о чем незамедлительно поставили в

известность российский МИД.

На этом встречу можно было считать исчерпанной, а Виталию Лосневскому

предстояло еще окунуться во внутрисемейные дрязги бывших высокопоставленных

руководителей южноморского МВД. Времени в запасе оставалось уйма, и к месту

очередного рандеву он предпочел прошествовать пешком, благо пешие прогулки по городу

способствовали активной работе мысли.

4

Удивить морем людей, всю свою жизнь проживших на побережье, довольно-таки

сложно. Потому, когда туристы в разгар сезона своей неорганизованной массой заполняли

дикие и обустроенные городские пляжи, южноморцы с удовольствием проводили время в

тенистом городском парке, старые аллеи которого куда лучше справлялись с палящими

солнечными лучами, чем омываемый волнами раскаленный песок. Гостеприимные

объятия субтропической зелени с удовольствием принимали вновь пришедших и не

отпускали до глубокой ночи, предлагали насладиться путешествием по изящным

мостикам, коих было в избытке, водили по дорожкам и тропинкам, радовали журчанием

ручьев и пением птиц, окружали множеством вечнозеленых олеандров, магнолий,

рододендронов и азалий.

В стороне от детских площадок, где не было слышно гомона ребятни, где тихо

перешептывался листвой на ветру черешневый сад, собирались все больше старожилы,

объединенные единственной страстью – шахматами. Вот уже на протяжении нескольких

десятилетий истинные почитатели древнейшей индийской игры, за полторы тысячи лет

покорившей весь мир, встречались для того, чтобы посоревноваться на доске в искусстве

логического мышления, внимательности и прозорливости. И баталии, разворачивающиеся

за столом, часто стоили внимания признанных гроссмейстеров.

Максим Юшкевич завидел его издалека, кивнул в знак приветствия, но с места не

поднялся. Седеющий, лысеющий, потому обритый до трехдневной щетины, он сохранил

былую выправку и сейчас следил за неумолимым продвижением своей пешки в стан врага

под прикрытием ладьи и ферзя с флангов. Его соперник – крючковатый, кривоватый дед в

старомодных роговых очках и берете на взъерошенной голове, сохранял полное

спокойствие, плавными движениями переставляя фигуры.

Через пару минут ферзь пал под натиском наступления, ладья оказалась загнанной в

угол, а тонкие губы старика растянулись в улыбке:

– Вам мат, батенька…

Всплеснув руками, Максим Харитонович признал поражение и неспешно

откланялся.

– Сколько не бьюсь, никак не могу у него выиграть, – он крепко пожал руку

Лосневскому, предложив отойти в сторону от чужих глаз, и продолжил, – Ефимыч

острейшего ума человек, несмотря на то, что уже девяносто три. Иногда завидую ясности

мышления и его желанию жить. Не каждый так может даже в молодости…

Они присели на свободную скамью, и Виталий продолжал разглядывать бывшего

начальника южноморского УЭБиПК: сильный, мощный, пышащий энергией. Такой

человек своего не упустит и биться будет до последнего вздоха.

– И часто вы состязаетесь?

– Как сказать? – Юшкевич пожал плечами. – По возможности. Но хотелось бы

больше. Ничто так не тренирует мозг и не держит в тонусе, как партия с изощренным

противником. В шахматах же, как в жизни: любой, даже самый невинный шаг имеет

последствия. К тому же старики охотно делятся опытом, мудростью. Мне импонирует их

общество: только им известен истинный вкус нашего бытия. Жаль, но настоящих

ценителей становится все меньше: я и про шахматы, и про все остальное. Время, оно

неумолимо. А у молодежи свои интересы, часто, на мой взгляд, абсолютно пустые и

бесперспективные.

– Что делать, меняются поколения, – философски заметил Лосневский. – Думаю,

родители не всегда разделяют взгляды детей.