Корпорация «Коррупция» (СИ)

всего-навсего шестеренка в механизме, пусть и важная, отвечающая за многое. Из-за того,

что шестеренка вышла из строя, механизм не перестанет работать, так как он вполне

ремонтопригоден. Незаменимых у нас нет!

– Тогда поставлю вопрос немного иначе: кто пострадает из-за сегодняшнего

убийства?

– Боюсь, что только Штурмин, – задумчиво произнес губернатор и добавил без

особого энтузиазма. – Убийство Бориса не меняет в крае абсолютно ничего. Я скорее

поверю, что здесь какие-то личные мотивы. – Губернатор кинул взгляд на часы, всем

своим видом демонстрируя собеседнику, что опаздывает.

– Бизнес? Женщины?

– Не знаю. Быть может, месть. Он же воевал на Кавказе…

– Возможно, – Василий Петрович закрыл записную книжку, показав, что

протокольная часть беседы окончена. – Скажите честно, Юрий Алексеевич, Штурмин

занимался бизнесом в крае?

Колобов недовольно засопел, не торопясь с ответом. Начал вращать глазами и хватать

ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Будто лично ему только что предъявили

необоснованное обвинение в коррупции.

– Нет! Государственным служащим категорически запрещено заниматься

предпринимательской деятельностью. Вам в Госдуме об этом должно быть хорошо

известно! – прозвучало с нескрываемой иронией. – И Штурмин неукоснительно следовал

букве закона. Хотя вы имеете полное право мне не верить.

– Что ж, я вас понял. А женщины? Говорят, он умел с ними ладить…

– Умел. Я же говорю: советник находил общий язык с любым собеседником. И

женщины не были исключением… Но о каких-то порочащих связях я бы не стал

рассказывать: не знаю. Ни у кого никогда не возникало сомнений, что он образцовый

семьянин. Ни за что в жизни не поверю, что Борис пожертвовал бы благополучием

близких ради какой-то мимолетной интрижки. Нет, и еще раз нет!

Здесь мнение свидетелей оставалось единым. Леднев поднялся, протянув руку с

зажатой между указательным и средним пальцами визиткой.

– Прошу прощения, что вынужден был вас задержать, Юрий Алексеевич. Большое

спасибо, что уделили время. Если что-то вспомните, обязательно звоните.

– Конечно!

Губернатор демонстративно небрежно кинул визитку в карман пиджака, пожал руку

и подхватил портфель. Он прекрасно знал, что никакая сила не заставит его вспомнить

что-либо, имеющее отношение к преступлению, не заставит набрать номер этого

надменного, убеленного сединами сыщика, выписанного из самой первопрестольной. Как

бы он хотел, чтобы сегодняшнего дня не было вовсе. Чтобы сегодняшняя трагедия никогда

не случилась. Чтобы ищейки со своими пронырливыми носами не шарились по кабинетам

в поисках скелетов в шкафу, не задавали вопросов и не выпытывали показаний. Чтобы так

же светило солнце, и жизнь текла своим чередом.

Выйдя в коридор, Леднев проводил Колобова взглядом. Его не покидало впечатление,

что осознанно или нет, но никто не хочет говорить правды, придерживаясь специально

выдуманной и тщательно лелеемой легенды. Ни губернатор, ни его подчиненные, ни даже

коллеги не собираются пускать его, чужака, ревизора из Москвы, в святая святых, охраняя

покой бюрократических кулуаров. Слишком все масляно и приторно, чтобы

соответствовать действительности. Все, что скрыто от глаз обывателя – тайна за семью

печатями. И как же у него чешутся руки, чтобы эти печати сломать…

4

Рабочая суета в кабинете убитого и в приемной утихла, начальствующие персоны,

эксперты и прочая публика растеклись по своим делам, коих в погожий июньский день

было куда как много, позволив нижним чинам, наконец, выполнять профессиональные

обязанности без оглядки на руководство. Только глава краевого УФСБ Заур Хаджиев

продолжал ходить кругами, раздавая указания своим безликим, похожим друг на друга как

две капли воды, подчиненным.

Илья Ильич Панов, изобразив крайне деловой вид, уехал. Как догадался Леднев,

лишь для того, чтобы не сталкиваться лишний раз с Хаджиевым, отношения с которым

были далеки от идеала. Но обещал обязательно вернуться, т.к. на месте еще работали

сотрудники Следственного управления.

Чувство, что он упустил что-то очевидное, лежащее на поверхности и доступное для

всеобщего обозрения, не покидало Василия Петровича. Так бывает: ходишь, ищешь,

роешь землю, а из-за шор, созданных стереотипным мышлением, не можешь разглядеть

того, что у тебя под боком. Сыщик – он потому и профессионал, а не профан, что способен

избавиться от шор, выйти за рамки привычного, мыслить пространственно. О чем думал

убийца? Почему он поступил именно так? Что планировал делать дальше? Чужая душа –

потемки, а сыщик обязан в ней разобраться, должен предвидеть шаги преступника еще до

того, как мысль о них возникнет у того в голове. Иначе преступник всегда будет впереди.

Он вновь и вновь перечитывал протокол осмотра места происшествия, копии

которого любезно предоставил Виталий Лосневский, бродил по кабинету советника

губернатора, надеясь увидеть то, что укрылось от цепкого взгляда следователя. Кадр за

кадром просматривал видеосъемку, скользящую вдоль стен, по полу, запечатлевшую труп

с аккуратным отверстием над переносицей меж бровей, с жуткими закатившимися