Корпорация «Коррупция»

– Мне нужен пистолет! – кажется, Алена огорошила его, почти услышала, как звенит тишина.

Он долго и пристально смотрел на собеседницу, и она физически ощутила тяжелый взгляд неприветливых серых глаз, взгляд, под которым раньше наверняка ломались многие, взгляд, которого некоторые боялись до сих пор.

– Почему я? – в вопросе не прозвучало удивления. Сухие слова, и ответ должен был быть таким же. Сухим, конкретным, без воды и без растекания мыслью по древу.

Стараясь не мямлить, Алена тщательно обдумывала каждую фразу.

Выслушав, он удовлетворенно кивнул, нисколько не переменившись в лице, не поинтересовался, как журналистка решилась с противозаконной просьбой обратиться именно к нему, бывшему сотруднику?

– Зачем?

Ответ был готов заранее:

– Для самообороны. Вы же наверняка слышали о напастях, свалившихся на мою голову? Да и стезя, на которую я ступила, не сулит ничего хорошего. А отказаться уже не могу, засосало…

Собеседник, не отличавшийся красноречием, едва кивнул головой, соглашаясь.

– Понимаю.

– Вот и выходит, что постоять за меня некому. И обратиться за помощью не к кому.

При всем уважении, правоохранители палец о палец не ударят, пока реальной угрозы не будет, а то и трупа…

– Да, – собеседник изогнул уголки губ в кривой ухмылке, – после истории с генералом Бирюком не стоит ждать теплого приема от сотрудников полиции. К тебе, Алена, они относятся крайне настороженно. Даже несмотря на покровительство Штурмина.

Упоминание фамилии советника губернатора больно кольнуло ее в самое сердце.

Знает ли он о тщательно скрываемых от окружающих более чем близких отношениях или говорит только о том, что известно всем без исключения? Прочитать что-либо по его лицу было делом почти фантастическим. Никаких эмоций. Наверное, таким и должен быть настоящий старый опер: чуждый любым проявлениям чувств.

Взвесив аргументацию, он продолжил:

– Я ценю в тебе профессионала, Алена, поэтому дам один совет: не связывайся с криминалом. Если у тебя вдруг найдут ствол – точно посадят. Никакие связи не помогут.

Купи травматику. Вполне легально и почти так же эффективно. Неплохие игрушки есть в продаже.

Игрушки! Предложение показалось абсолютно неприемлемым. Она отчаянно замотала головой из стороны в сторону.

– Меня уже пугали! Больше стращать не будут. Если предпримут теперь какие меры, то будут действовать предельно жестко, даже жестоко. Проще говоря, будут убивать. И что мне делать с вашими «игрушками»? Вы же прекрасно понимаете разницу.

– Понимаю, – он достал сигарету и, не спрашивая разрешения и не предлагая присоединиться, закурил, – потому и рекомендую пойти законным путем. Мы много с тобой сотрудничаем, Алена, я внимательно слежу за твоим карьерным взлетом, не со всем согласен и не все одобряю, но нисколько не сомневаюсь, что рот тебе заткнуть можно только одним способом. Угроза вполне реальна, думаю даже, что если рвение свое не убавишь, то конец уже где-то рядом. Но ПОНИМАЕШЬ ли ты, что такое огнестрельное оружие?! Единожды нажав на спусковой крючок, уже нельзя будет повернуть вспять.

Собеседник не сводил с нее глаз. Немного надменный и напыщенный, он не отказал в просьбе сразу, а прощупывал почву, словно сапер, готовящийся приступить к разминированию. Значит, Алена не ошиблась, обратившись именно к нему.

– Понимаю, – в тон ему, но, не переходя грани разумного, ответила журналистка. – Не только понимаю, но и умею обращаться. Дома я была призером чемпионата области по биатлону среди юниоров, выполнила норматив кандидата в мастера спорта.

На глазах лицо собеседника потеплело, он одобрительно цокнул языком, между тем отметив:

– Алена, стрельба в спорте и в жизни – две большие разницы. Люди – не бездушные мишени. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что если придется применить оружие, ты должна будешь убить?

Соболева нисколько не сомневалась:

– Когда на кону моя жизнь или чужая – выбор очевиден и не столь сложен…

Он замолчал. Молчал долго, минут семь или десять. Сначала не сводил с собеседницы глаз, затем устремил взгляд сквозь нее на стену, потом, не произнеся не слова, рывком поднялся с кресла и скрылся в соседней комнате.

Оставшись одна, Алена Соболева боялась пошевелиться, спугнуть удачу. Разговор, ни единожды разыгранный в уме, в котором была прописана каждая реплика, пошел совсем не так, как планировалось, но, кажется, достаточно продуктивно. Хозяин квартиры не выгнал гостью взашей, а дал высказаться, выслушал. Теперь стоило, храня молчание, дождаться результата.

Монотонное тиканье настенных часов убаюкивало, и его неожиданное появление напугало Алену. Он умел ходить бесшумно, и когда высоко напряжение, по старой милицейской привычке делал это рефлекторно. В руках покоился небольшой сверток, перетянутый тонкой бечевкой, который он положил на журнальный столик перед лицом Соболевой, предварительно расстелив газету.

Дрожащими руками журналистка развязала узел, отвернула края промасленной ветоши. Тускло блеснул вороненой сталью плоский бок затвора. Передо ней был небольшой пистолет со снаряженным магазином.