Корпорация «Попс»

Генри Хамфри вдруг начинает сомневаться: а не виновен ли он в тяжкой форме межвременного плагиата? Является ли он автором оригинального текста — или нет? В рассказе он впервые видит книгу в будущем. И только потом ее пишет. Значит ли это, что книга существовала в будущем «до» того, как появилась в прошлом? Или всего лишь значит, что Генри пишет ее после своего возвращения из будущего? Не значит ли это, что на самом деле ее написал кто-то другой? Трудно сказать. Даже если книга «была» написана кем-то в будущем — все равно: когда Генри ее увидит, на ней окажется его имя, так как он, разумеется, вернется в прошлое и напишет ее раньше, чем этот «кто-то». Так кто написал книгу? Можно ли это вообще выяснить?

Настоящим парадоксом, однако, является прежде всего сам факт существования книги. Припомним-ка: Генри едет в будущее, видит некую информацию в книге, возвращается и использует эту информацию, чтобы создать свою собственную книгу, которую он находит в будущем и из которой черпает свои идеи, и т. д., и т. д. Это очень ловкая петля, однако есть одно «но». Информация в книге берется из ниоткуда. У нее нет автора! Ученый получает информацию из будущего. Но кто поместил ее туда? Он! А откуда он ее взял? Из будущего! Эта петля повторяется бесконечно.

— Я знаю ответ, — говорю я дедушке одним ясным и сухим деньком ближе к середине декабря. — Все просто. Кто-то другой пишет книгу…

— Когда?

— В будущем. — Дедушка хмурится, но я все равно продолжаю: — Итак, книга есть, но у нее другой автор…

— Может, дадим ему или ей имя?

— Да. Ее зовут Табита Парадокс.

— Хорошо. — Дедушка помешивает суп на плите.

— О'кей, значит, Табита пишет книгу. Когда Генри оказывается в будущем, именно эту книгу он и находит.

— Но на ней стоит его имя.

— Да, знаю! Это я и пытаюсь объяснить. В тот миг, когда он видит книгу, происходит временной сдвиг, и ее имя превращается в его, так как в этот момент и изменяется история. Он, конечно же, ничего не замечает, ведь все происходит меньше чем за долю секунды. Разве что он слышит треск в воздухе или ощущает вдруг порыв холодного ветра.

В последнее время я зачитывалась научной фантастикой, и мне кажется, что я знаю, какие ощущения должна вызывать рябь на поверхности времени.

— Но он все равно возвращается в свою эпоху и пишет книгу?

— Да.

— Но тогда парадокс остается. Табита не может написать свою книгу, потому что та к ее эпохе уже будет существовать. Книга будет написана еще до ее рождения. Ее идеи не будут революционными, потому что они уже будут известны — благодаря книге Генри Хамфри…

— Которую написала она! — восклицаю я. — Как он мог написать книгу без Табиты?

— Ну, вот тебе и парадокс, — говорит дедушка. — Кто же все-таки ее написал? Если это был Генри, тогда он взял информацию из ниоткуда. Но Табита не может быть автором, потому что к моменту ее рождения книга уже будет существовать, и на ней будет имя Генри.

Пока мы разговаривали, бабушка вышла из своего кабинета. Дедушка встает, чтобы налить ей выпить и набить свою трубку (нынче он выкуривает только одну после ужина, и это — главный миг его дня, настолько главный, что он тратит на трубку кучу времени перед ужином, чистит ее и набивает).

— О чем это вы тут бормочете? — интересуется бабушка.

— О парадоксах, — отвечает дедушка, выпрямляя желтый ершик для чистки трубки.

— Какого рода парадоксах? — спрашивает бабушка, садясь со стаканом в руке.

— Про путешествия во времени, — говорю я.

Она смеется:

— Ох, миленькие мои. Неудивительно, что у вас обоих озадаченный вид.

Я рассказываю ей наш парадокс, и она опять смеется. Суп побулькивает на плите, пахнет сладкой морковью, пастернаком и травами; окна запотевают. В такой обстановке я вне опасности, несмотря на приближение сумерек. Пар на окнах — защитная пленка, и я не одна, потому что здесь бабушка с дедушкой.

— Значит, у вас есть фантастический рассказ, который абсурден, — говорит она. — Это на самом деле парадокс, или просто неправдоподобная выдумка? — Она обращается к дедушке; глаза ее сияют, и на губах играет почти озорная улыбка.

— Если бы можно было слетать в будущее и вернуться, это могло бы произойти, — откликается он. — В том-то и соль.

— Наверное, это значит, что путешествие во времени никогда не будет возможно, — замечаю я.

— Вот уж путешествие в прошлое точно никогда не будет возможно, — говорит бабушка.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, широко раскрыв глаза. В нашей семье бабушка всегда, абсолютно всегда точна. У дедушки — блестящий ум, полный сумасшедших идей и нестандартных решений всяких головоломок, но она — безукоризненный логик. Если она говорит, что никто никогда не совершит путешествие в прошлое, значит, так оно и есть.

— Да, почему ты так уверена? — подхватывает дедушка.